Дневник Гуантанамо - [16]
Мы ехали минут пять, а потом охранники вытащили меня из грузовика и, как мне показалось, привели в какой-то зал. Они заставили меня встать на колени и опустить голову. Я должен был оставаться в таком положении, пока они не вернутся за мной. Они крикнули: «Не двигаться». Первым делом я справил нужду, и я уверен, это был самый запоминающийся момент с самого моего рождения. Это было такое облегчение, я чувствовал, будто меня освободили и вернули домой. Вдруг все мои заботы исчезли, и я улыбнулся. Никто не заметил, что я сделал.
Примерно через 15 минут охранники забрали меня и потащили в комнату, где, очевидно, «обрабатывали» немало заключенных. Как только я вошел в комнату, охранники сняли все с моей головы. Мои уши очень сильно болели, так же сильно, как и голова. Вообще все тело болело так, что я почти не мог стоять. Охранники начали раздевать меня, и скоро я остался в чем мать родила. Там я впервые оказался перед солдатами США, и это было не по телевидению, это происходило на самом деле. Понятно и естественно отреагировав, я закрывал интимные части тела руками. Еще я начал тихо проговаривать молитву: «О тот, кто выжил! О тот, кто существует сам по себе!» Никто не останавливал мое чтение молитвы, однако один из охранников смотрел на меня со злостью. Позже он запретит мне смотреть по сторонам.
Врач — высокий 20-летний санитар — быстро осмотрел меня, после чего меня одели в афганскую одежду. Да, афганскую одежду на Филиппинах. Конечно, я был в цепях, руки были привязаны к телу. Более того, на руки мне надели рукавицы. Теперь я готов действовать! Как действовать? Без понятия!
Сопровождающие провели меня в соседнюю комнату для допросов. Как только я вошел в комнату, несколько человек начали кричать и бросать тяжелые предметы в стену. В этой какофонии я смог расслышать несколько вопросов:
— Где Мулла Омар?
— Где Усама бен Ладен?
— Где Джалалуддин Хаккани?
Я быстро проанализировал: люди, о которых они спрашивали, когда-то были лидерами стран, а теперь это просто кучка беглецов. Следователи упустили несколько деталей. Во-первых, они оповестили меня о последних событиях: Афганистан захвачен, но люди высших чинов — нет. Во-вторых, я сдал себя как раз тогда, когда началась война с терроризмом, и с тех пор находился в тюрьме в Иордании. Я был отрезан от всего мира. Так откуда я тогда должен был знать о захвате Афганистана силами США и о сбежавших лидерах? Не говоря уже об их текущем местоположении.
Я робко ответил:
— Я не знаю.
— Ты врешь! — крикнул один из них на плохом арабском.
— Нет, я не вру. Меня схватили так и так, я знаю только Абу Хафса… — сказал я, кратко пересказав им свою историю[4].
— Мы должны допросить этих ублюдков так, как это делают в Израиле.
— Как они это делают? — спросил другой.
— Они раздевают их, а потом допрашивают!
— Наверно, так и стоит поступить, — предложил другой.
Стулья продолжали летать по комнате и ударяться о стены и пол. Я понимал, что это делается для запугивания и создания атмосферы страха и опасности. Я вел себя так, будто на меня это действовало, и даже притворно дрожал больше, чем нужно. Я не верил, что американцы пытают людей, хотя всегда в теории допускал такую возможность.
— Я допрошу тебя позже, — сказал один из них, и американский переводчик повторил это на арабском.
— Отведи его в отель, — приказал следователь.
В этот раз переводчик промолчал.
Так прошел первый допрос. Перед тем как сопровождающие забрали меня, я в страхе попытался поговорить со своим переводчиком.
— Где вы научились так хорошо говорить на арабском? — спросил я.
— В Соединенных Штатах, — ответил он. Он показался мне польщенным. На самом деле он не говорил на арабском особенно хорошо. Просто я пытался завести новых друзей.
Сопровождающие увели меня.
— Ты говоришь на английском, — отметил один из них с азиатским акцентом.
— Немного, — ответил я.
Они с коллегой засмеялись. Я чувствовал себя обычным человеком, который ведет обычный разговор. Я сказал себе: «Смотри, какие американцы дружелюбные, они поместят тебя в отель, будут допрашивать всего пару дней, а затем просто посадят на самолет домой. Не стоит беспокоиться. Соединенные Штаты просто хотят все проверить, и, поскольку ты ни в чем не виноват, они это выяснят. Ты на базе на Филиппинах, несмотря на то что это место на грани законности, это временно». Азиатский акцент одного из охранников уверил меня в мысли, что я на Филиппинах.
Вскоре я прибыл, но не в отель, а в деревянную камеру, где не было ни туалета, ни раковины. Из вещей там были тонкий матрас и старое одеяло. По всей вероятности, кто-то был здесь до меня. Я был счастлив покинуть Иорданию, место, полное случайностей, но меня беспокоила невозможность вовремя молиться, и я очень хотел знать, сколько намазов я уже пропустил. Камеру охраняла тощая, невысокая белая женщина, и с ней чувствовал себя более комфортно, ведь последние восемь месяцев я имел дело только с большими накачанными мужчинами.
Я спросил ее, который час, и она сказала, что было около 11, если я правильно все помню. У меня был еще один вопрос.
— Какой сейчас день?
— Я не знаю, каждый день здесь похож на предыдущий, — ответила она.
В книге, написанной на документальной основе, рассказывается о судьбе российских подводных лодок, причина трагической гибели которых и до сегодняшних дней остается тайной.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
Зачитывались в детстве Александром Дюма и Жюлем Верном? Любите французское кино и музыку? Обожаете французскую кухню и вино? Мечтаете хоть краем глаза увидеть Париж, прежде чем умереть? Но готовы ли вы к знакомству со страной ваших грез без лишних восторгов и избитых клише? Какая она, сегодняшняя Франция, и насколько отличается от почтовой открытки с Эйфелевой башней, беретами и аккордеоном? Как жить в стране, где месяцами не ходят поезда из-за забастовок? Как научиться разбираться в тысяче сортов сыра, есть их и не толстеть? Правда ли, что мужья-французы жадные и при разводе отбирают детей? Почему француженки вместо маленьких черных платьев носят дырявые колготки? Что делать, когда дети из школы вместо знаний приносят вшей, а приема у врача нужно ожидать несколько месяцев? Обо всем этом и многом другом вы узнаете из первых рук от Марии Перрье, автора книги и популярного Instagram-блога о жизни в настоящей Франции, @madame_perrier.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Пережив самопогром 1990-х, наша страна вступила в эпоху информационных войн, продолжающихся по сей день. Прозаик, публицист, драматург и общественный деятель Юрий Поляков – один из немногих, кто честно пишет и высказывается о нашем времени. Не случайно третий сборник, включающий его интервью с 2014 по 2020 гг., носит название «В зоне риска». Именно в зоне риска оказались ныне российское общество и сам институт государственности. Автор уверен: если власть не озаботится ликвидацией чудовищного социального перекоса, то кризис неизбежен.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.
Он был палачом, был жнецом, он был другом и он любимым. Он Представитель смерти среди живых, он палач…. Он пал на войне, пал во власть своей покровительницы в ожидании найти покой. Но у Смерти иные планы на своего служителя, темные силы собираются вновь. Восстав из мертвых, Палач светлого города, закаленный самой Костлявой, готов вершить судьбы и забрать утраченные десятилетия в забвенье. Но ждут ли его друзья в новой жизни? Ждет ли его любимая, живы ли его близкие? И ждут ли они его вообще, спустя эти годы?..
Он – палач. Человек без чести и совести. Он – «темный жнец», отреченный от церкви. Он – друг светлого монаха и отличный повар, человек Короны и ее представитель перед Смертью, страх горожан и друг говорящего с духами. Он – враг светлого бога. И он чужд этому миру. Он – палач, проснувшийся без памяти, потерявший свое имя и свое прошлое, получивший только метку с Темной стороны и свое оружие. Его путь неведом ему, но ему помогает сама смерть в его нелегком пути. Его друзья – ведьмы, убийцы, монах и ворон. И он знает, что никто не отнимет у него права на счастье и будущее.
Эту книгу заметили еще до публикации. Когда в 2013 году она стала одним из победителей национальной литературной премии «Рукопись года», критики назвали роман «Красные цепи» «урбанистическим триллером в стиле петербургского нуара, в котором сплелись детектив, рыцарские хроники и мистика» и призывали впечатлительного читателя быть осторожнее, «ибо эффект погружения мощный». Впрочем, каждый может сам решить для себя, что перед ним: мистический триллер, конспирологический детектив, роман ужасов — а заодно и проверить себя на впечатлительность.Петербург, наши дни.