Дневник его любовницы, или Дети лета - [61]

На негнущихся ногах я подошел к окну и прикрыл створку. Оглянулся с некоторым страхом. Почему мне все время кажется, что за моей спиной кто-то стоит?

Комната была пуста.

Я вытер ладонью мокрое лицо. Посмотрел на пол возле стола, где лежали осколки разбитой вазы. Вода растеклась вокруг неподвижных желтых роз, часть лепестков рассыпалась и плавала на поверхности. Почему-то мне на ум пришли трупы, лежащие в собственной крови. Глупость какая! Чьи трупы? Почему трупы?

— Я сейчас все уберу, — произнес я. Тишина, царившая в доме, давила на психику все сильней. — Я все уберу, потом сяду за стол и позвоню Наталье Ивановне. Наверняка я вчера что-то напутал. Наверняка никакой незнакомки на фотографии не было. Это все мое воображение. Мое проклятое воображение.

Я ненавидел свое воображение. Еще в далеком детстве оно постоянно подкладывало мне свинью. Я жил по законам придуманного, несуществующего мира, который для меня был в сто раз реальней и интересней мира существующего. Я пытался поделиться своим миром с окружающими, пригласить их в гости, что ли… Но меня называли врунишкой, и это в лучшем случае. Иногда случались вещи и похуже. Проклятое воображение!

Я примирился с ним только тогда, когда начал писать книги. Вот здесь я позволил своему воображению развернуться так, как ему было угодно. И оно разворачивалось в полотно такой длины и ширины, что у меня не всегда получалось окинуть его взглядом. Воображение выходило из подчинения, начинало создавать свой собственный мир, помыкало мною и диктовало свои условия. Я терпел, скрепя сердце, потому что в литературе хорошее воображение относится к категории плюсов, а не минусов. Романы читателям нравились. Издатель был мною доволен, я получил возможность приличного существования, но это… Это уже выходит за все возможные рамки!

— Ты все выдумало, — сказал я своему воображению. — Никакой женщины на фотографии вчера не было. Тебе захотелось романтики, небольшого любовного приключения, вот ты и потребовало появления прелестной незнакомки. Но я тебя сейчас выведу на чистую воду. Сейчас все уберу, позвоню Наталье Ивановне, и она подтвердит, что никакой женщины на фотографии не было. Не было, понятно?!

Воображение трусливо молчало. Наверное, само поняло, что заигралось и зашло слишком далеко.

Я принес из кухни поднос, собрал на нем осколки вазы, разлетевшиеся по комнате. Аккуратно отряхнул растрепанный букет, немного поколебался и вынес цветы на веранду, предварительно сунув опавшие розы в стеклянную банку. Почему-то держать их перед глазами было выше моих сил. Потом я вытер лужу возле стола, с горечью отметил, что на полу образовались глубокие царапины. Придется как-то маскировать изъяны на сверкающем паркете. Стол, что ли, немного передвинуть?

Я отошел в сторону, склонил голову набок, прикинул изменения в интерьере. Да, можно отодвинуть. Только одному мне не справиться, стол слишком тяжелый. Придется звать на помощь друзей. Интересно, кого я могу позвать на помощь?

Не выпуская из рук мокрую тряпку, я присел на край дивана. Вопрос, конечно, интересный. Получается, что кроме Глеба мне звать на помощь некого. Ах, да! Еще у меня есть визитная карточка некого Егора!

Я представил себе, как набираю заветный номер, написанный от руки, и говорю взволнованным голосом:

— Егор, мне срочно нужна помощь, чтобы передвинуть стол в моем кабинете!

Я не удержался и хмыкнул. Интересно, что ответит Егор в таком случае? Что может ответить человек подобного склада?

Я устроился поудобней и почти забыл о снимке, лежавшем в ящике стола.

Скорее всего, Егор скажет спокойным трезвым голосом:

— Пойди проспись.

Хотя нет… Это не в его стиле. Скорее всего он скажет так:

— Жди. Ребята приедут через десять минут.

Я снова тихо рассмеялся, и только тут заметил, что позволил воображению распоясаться.

— Ах, ты мерзкое, — начал я, но тут же споткнулся.

— Я тебя отвлечь хотело, — грустно сказало воображение.

Я виновато откашлялся.

— Ладно, мир, — произнес я вслух. — Но с сегодняшнего дня я буду тебя жестко контролировать. Посажу на цепь и стану выпускать на волю только тогда, когда я работаю. Понятно?

Воображение ничего не ответило. Недовольно, надо полагать. Ну и бог с ним!

Я ликвидировал следы учиненного мной беспорядка, сел за стол и взял в руки мобильник. Пошарил в памяти, нашел номер телефона, который передала мне Ольга со слов Натальи Ивановны.

— Сейчас мы все поставим на свои места, — сказал я воображению.

Набрал номер и проложил трубку к уху. В трубке понеслись длинные гудки, и звучали они так долго, что я уже отчаялся и хотел отключить аппарат. Но тут на линии что-то щелкнуло, гудки прекратились, и мне ответил жизнерадостный молодой голос:

— Слушаю!

— Добрый день, — начал я. Этот женский голос был мне незнаком. Насколько я помню, у Натальи Ивановны он значительно ниже. Может, к ней приехала дочь?

— Ну, не такой он и добрый, — резонно заметила девушка на другом конце провода.

— Тогда здравствуйте, — поправился я. Настроение, загнанное в угол недавним происшествием, начало медленно выправляться. До чего же хорошая вещь — молодость!

— Здрасти, — ответила девушка так же приветливо и жизнерадостно.