Дневник эфемерной жизни (Кагэро никки) - [28]

Шрифт
Интервал


Чем недовольны
Журавли?
Чем озабочены
Среди песков,
Укрытых тенью сосен?!

Вот место, где стоит верша для ловли рыбы:


Лежит мое сердце
К вершам плетеным.
Многие ночи,
В пути проведенные,
Напоминают они.

Вот светятся вдоль берега рыбацкие огни, видны лодки для ловли рыбы на удочку:


Рыбацкие огни
И лодки рыбачек
Заполнили бухту,
Где собирают
Моллюсков живых.

Вот дама в экипаже после любования багряными листьями клена прибывает к дому, где тоже - множество кленовых листьев:


Тот, кто живет
Весь долгий век
В таком прекрасном месте,
Из года в год
Все ждет, чтоб осень возвратилась.

Так я написала, но заказчик не проявил к моим стихам особого интереса, и оказалось, что множество стихотворений я сочиняла напрасно. Среди них для написания на ширме остановились только на двух: о рыбацких огнях и о журавлях. Когда я узнала об этом, мне стало досадно.


***

Среди подобных хлопот завершилась осень и наступила зима. Несмотря на то, что ничего особенного не происходило, у меня все время было ощущение, что я чем-то занята. В одиннадцатую луну выпал глубокий снег. В один из дней я по какому-то случаю была исполнена уныния и горькой обиды на Канэиэ. Я внимательно смотрела наружу и думала:


Когда сравним
Мы падающий снег
С сугробами годов, -
Увидим, что и снег, и годы тают.
Так грустно думать о себе!

***

Так я думала, а тем временем наступил последний день года. Он пришелся тогда на середину весны. Канэиэ на завтрашнее утро или сегодняшний вечер наметил переезд в новый, великолепно отстроенный особняк, и по этому случаю поднялась суматоха. Но я, как и предполагала раньше, никуда переезжать не была намерена. Когда я сообщила об этом, Канэиэ воспринял мое решение как нечто само собой разумеющееся.


***

В десятых числах третьей луны при дворе должны были состояться состязания по стрельбе из лука, и готовиться к ним следовало особенно тщательно. Нашего сына приняла в свой состав вторая команда. Существует положение: «Победители должны исполнить танец», - поэтому все обо всем забыли и были заняты в эту пору только подготовкой. Под предлогом необходимости обучения участников состязания танцам в доме день-деньской звучала громкая музыка. На стрельбище на моего сына делали весьма высокие ставки - и не прогадывали. Выглядел он, по-моему, великолепно.


***

Наступило десятое число. В этот день сын провел у нас дома последнюю музыкальную репетицию. От женской половины множеством подарков одарили учителя танцев, О-но Ёсимоти. Мужчины, со своей стороны, для него сняли с себя одежды. Явились слуги от Канэиэ и сказали: «Господин соблюдает запреты»[19]. Вечером, когда все закончилось, Ёсимоти вышел исполнить танец бабочки, и один человек одарил его желтым платьем хитоэ[20]. Мне подумалось, что это весьма кстати.

Двенадцатого числа лучники, придя в особняк Канэиэ, пожаловались:

- Вторая команда собралась в полном составе и должна была потренироваться в танце. Но плохо, что там нет площадки для стрельбы из лука.

Я слышала, как им сказали:

- При дворе собирается много людей. Ёсимоти там, наверное, завалят подарками.

Я все волновалась, как-то там будет с моим сыночком, но глубокой ночью множество сопровождающих благополучно доставило его домой.

Потом Канэиэ, нимало не заботясь о том, что людям это покажется странным, немного подождав, прошел ко мне за ширму и стал рассказывать:

- Мне сказали, что во время танца он был очень изящным. Люди до того расчувствовались, что даже плакали. Завтра и послезавтра у меня запреты, но я буду волноваться за него. А пятого числа приеду на церемонию, поддержу его.

После этих слов он вернулся к себе, но у меня осталось ощущение, что он не уходил, - я чувствовала от этих его слов безмерное ликование.


***

Наступил назначенный день. Канэиэ приехал рано утром и, собрав множество людей, громко распоряжался насчет танцевальных нарядов, а потом увез сына. Я опять осталась со своими тревогами, думая только об исходе соревнований по стрельбе из лука. Поступили первые сообщения: «Вторая команда, скорее всего, проиграет. Она очень неудачно выбрала себе лучников». Когда мне сказали об этом, я подумала, что напрасно они обучались искусству танца. Что-то теперь будет? Что-то будет?..

Настала ночь. Ярко светила луна, и я оставила ставни незакрытыми, а в душе все молилась.  Мимо туда-сюда проходили люди; они только и делали, что говорили о состязании:

- Выбил столько-то очков!

- Его соперником стал офицер Правой дворцовой гвардии[21].

- Изволит стрелять весьма старательно.

Я поочередно то печалилась, то радовалась этим вестям. Потом появился человек, который сообщил:

- Команда, которую все считали проигравшей, удачно выпустила серию стрел и сделалась победительницей!

Если мой сын стал победителем, значит, он от имени своей команды должен исполнять танец победителя.

Примерно его же возраста был мой племянник. Еще во время тренировок мальчики посматривали один на другого. Сейчас мой сын исполнял танец вторым, и, может быть, потому что он получил всеобщее одобрение, государь одарил сына платьем. Наконец, Митицуна приехал из дворца в экипаже, где вместе с ним находился и мой племянник, одетый в платье для танца победителя.


Еще от автора Митицуна-но хаха
Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями)

Настоящее издание представляет собой первый русский перевод одного из старейших памятников старояпонской литературы. «Дневник эфемерной жизни» был создан на заре японской художественной прозы. Он описывает события личной жизни, чувства и размышления знатной японки XI века, известной под именем Митицуна-но хаха (Мать Митицуна). Двадцать один год ее жизни — с 954 по 974 г. — проходит перед глазами читателя. Любовь к мужу и ревность к соперницам, светские развлечения и тоскливое одиночество, подрастающий сын и забота о его будущности — эти и подобные им темы не теряют своей актуальности во все времена.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.