Дневник для Стеллы - [234]

. Надеюсь, что у вас есть известия от полковника и что он уже полностью излечился от —, забыл от чего именно. Письмо, которое я отправил вам из Данстэбла, было адресовано мистеру Льюису, а письмо к Хэсси из Сент-Олбенса я передал с Барбером. Я уехал из Лондона, не попрощавшись с сэром Джоном.[1142] Боюсь, что такой светский человек, как он, никогда мне этого не простит. За все время моего путешествия у меня не было никаких приключений, кроме того только, что мою лошадь угораздило упасть подо мной, а посему я не поеду на ней в Холихэд[1143], на этот счет она может быть спокойна. В Данстэбле мне не удалось обнаружить никаких следов кофе, пролитого Хэсси у камина[1144], и у меня не оказалось под рукой бриллиантового кольца, чтобы написать на тамошних окнах имя кого-нибудь из вас. Однако я видел там надпись: дражайшая леди Бетти Гамильтон[1145] и рядышком — Мидлтон Уокер; не иначе как какой-нибудь ирландец-акушер, верный признак того, что она подыскала себе мужа. Говорят, будто вместе с архиепископом Дублинским в Англию приехал также этот смазливый попик Мур[1146]. Разве он не женился на некоей миссис Девениш? Лорд Лейнсборо[1147], направляясь в Ирландию, проезжал недавно через Честер, и покорил сердца всех здешних обитателей. Чуть не для каждого встреченного им на улице мальчугана у него нашлось ласковое словечко. Ничего не скажешь, учтивейший человек, а ведь ничто так не украшает знатных людей, как учтивость? Ну вот, теперь Молли смеется, потому что я говорю слишком мудрено, а Хэсси опять недовольна. Известно ли вам, что лет двадцать тому назад здесь обреталась моя красавица кузина[1148]. Нынче вечером мне довелось увидеться с ней и, по совести говоря, она нисколько не красива. Уж не знаю, как это могло произойти; но зато, смею вас уверить, она чрезвычайно добронравна, а добронравие, как вам известно, Молли, лучше красоты. Я желал бы, чтобы вы уведомили меня, каких ' кавалеров удалось залучить теперь Хэсси, дабы они навещали ее во время утреннего туалета. Когда вы собираетесь снова проковылять в Челси, если только вы мне не соврали о своей прогулке, у меня на сей счет немалые подозрения. С головой у меня стало несколько лучше, хотя не в такой мере, как я ожидал от своего путешествия. Полагаю, что для бедного усталого путника я наговорил уже предостаточно, а посему без дальнейших церемоний закончу и отправлюсь на боковую. Если вы не в силах угадать, кто автор сего письма, то спросите у своей подушки, и первый любезный джентльмен, который вам приснится, и будет он самый, а засим adieu.

Мисс Эстер Ваномри — Свифту

Лондон, 23 июня 1713

Прошло уже долгих три недели с тех пор, как вы написали мне. О! Сколь счастлив Дублин[1149], которому дано занимать все ваши мысли, и сколь счастлива миссис Эмерсон[1150], которой дано было получить известия о вас лишь только вы сошли на берег. Если бы не она, мне пришлось бы тревожиться еще больше, нежели теперь. Видно и в самом деле прежде, чем вы покинете Ирландию, я дам вам немало поводов желать, чтобы вы совсем не получали от меня писем или даже чтобы я не умела писать; но пусть лучше это, нежели чтобы вы совсем забыли меня. Признайтесь, вспомнили ли вы обо мне хоть однажды с тех пор, как написали моей матушке из Честера? Не говоря уже о том, что письмо чрезвычайно меня обидело. Мы с матушкой посчитали, сколько раз вы упомянули в нем Молль и сколько раз Хэсси: число, правда, вышло одинаковое, но ведь обращаетесь вы в нем к Молль, а обо мне только замечаете, что «теперь, конечно, Хэсси ворчит». Как вы можете быть таким нехорошим, чтобы заставлять меня сердиться или ворчать, ведь вы так далеко отсюда, что мне все равно невозможно чего-нибудь добиться этим. К тому же ведь вы сами предложили адресовать письма мне; однако ни слова больше об этом, я постараюсь сдержать себя до нашей встречи. Прошу вас, ответьте хотя бы, получили ли вы письмо, которое я послала вам в Честер? Я слышала, что переезд морем занял у вас очень мало времени. Надеюсь, плавание было приятным и у вас нет причин жаловаться на здоровье. События последней недели наделали у нас немало шума. Как жаль, что вас не было здесь в прошлый четверг: я убеждена, что вам удалось бы предотвратить неудачу с биллями[1151].

Не удивило ли вас до чрезвычайности поведение сэра Томаса Ханмера и лорда Энглси? Боже мой! Сколь бесконечно мы отличаемся от древних, жертвовавших некогда всем ради общего блага! А ныне наши величайшие мужи в любую минуту предадут свою родину, если только задето их тщеславие, и притом из-за какой-нибудь безделицы. Невозможно описать ликование, охватившее вигов[1152], и, боюсь, что выборы еще более укрепят их[1153]. Лорд-казначей заслуживает крайнего порицания, ведь все друзья советовали ему добиться согласия отложить рассмотрение этих биллей до следующей сессии, однако он не прислушался к советам, понадеявшись добиться все же успеха, как и с налогом на солод[1154]. Я знаю, вы скажете: «С какой стати дерзкая девчонка докучает мне всеми этими глупостями? Будь я в Лондоне, я охотно выслушал бы и это, и все прочее, что мне могли бы рассказать, но преследовать меня подобным вздором здесь непростительно. — Воля ваша, я не стану больше читать. — Уилл!