Дневник безумного старика - [35]
На подобных изображениях Будда обычно сидит в мужской позе лотоса, а Сэйси в женской позе, соединив колени. Мне такая фигура кажется особенно привлекательной…
15 ноября.
Продолжаю вчерашнее.
Мне не надо делать статую с четырьмя ликами будд, достаточно изображения бодхисаттвы Сэйси. Следовательно, мне не нужен камень в форме куба, изображение будет вырезано только на одной стороне, и памятник должен быть необходимой для этого толщины. Сзади напишут моё мирское имя, если будет необходимо — посмертное буддийское, и даты рождения и смерти. Я не знаю подробностей работы резцом. В детстве мы ходили на праздники, у дороги было множество лавочек, где торговали амулетами. На поверхности медной таблички со скрежетом вырезали каким-то инструментом вроде долота имя, возраст и место жительства ребёнка, иероглифы были нанесены очень тонкими линиями. Наверное, резец — это что-то в таком же роде. В таком случае работать им не так уж трудно. Кроме того, резчику можно не открывать, с кого делается изображение. В Нара, в мастерской буддийской утвари я закажу рисунок фигуры, похожей на бодхисаттву Сэйси, как он изображён на скульптуре четырёх будд в святилище Имамия. Я покажу фотографии Сацуко в разных позах и попрошу придать бодхисаттве её черты, а потом отдам рисунок резчику. Так я получу желаемое изображение на камне без опасений, что кто-нибудь проникнет в мою тайну. Тогда я смогу вечно спать под изображением бодхисаттвы Сацуко, с драгоценной короной на голове, со свисающими на грудь ожерельями, в развевающейся небесной одежде.
Мы проговорили с каменщиком с трёх до пяти, сидя в вестибюле гостиницы вместе с Ицуко и Сасаки. Естественно, я никому из них не заикнулся о своём желании сделать изображение Сацуко, а только с видом знатока щеголял сведениями, почерпнутыми из книги господина Кавакацу. Все поражались моим знаниям о пятиярусных пагодах периодов Хэйан и Камакура, о буддах и бодхисаттвах на изображении четырёх ликов будд в Имамия и о фигуре бодхисаттвы Сэйси из камня кагэроиси, сидящего со сдвинутыми коленями. План о бодхисаттве Сацуко я таил в душе и старался никому о нём не проговориться.
— Вам надо решить, в какой форме делать памятник, — сказал каменщик. — Вы обладаете такими обширными познаниями, какие и у специалистов не часто встретишь, и я ничего посоветовать вам не могу…
— Я сам не знаю, что выбрать. Совсем недавно мне на ум пришла одна мысль, но дайте ещё пару дней на размышление. Когда я надумаю, я попрошу вас прийти опять. Извините, что отнял у вас так много времени.
После его ухода вскоре ушла и Ицуко. Я поднялся в номер и вызвал массажиста.
После ужина неожиданно я решил что-то купить и велел вызвать машину. Сасаки в испуге пыталась меня удержать.
— Куда вы собрались в такое время? Вечером холодно, подождите до завтра.
— Это совсем рядом, пешком можно дойти.
— Пешком — ни в коем случае. Ваша супруга мне наказывала, чтобы вы были особенно осторожны по вечерам, в Киото вечером очень холодно.
— Но мне обязательно надо кое-что купить. Вы можете поехать со мной, минут через пять-десять мы вернёмся.
Не описываю наших пререканий — я вышел из гостиницы, Сасаки, нервничая, за мной. Я поехал в Тикусуйкэн, лавку письменных принадлежностей, расположенную на Каварамати Нидзё Хигаси Хаиру. Мы доехали менее чем за пять минут. Сев у входа, я разговорился с хозяином, которого знаю с давних пор, и купил палочку самой лучшей красной туши китайского производства, размером с мизинец, — выложил за неё две тысячи иен, — а кроме того тушечницу из камня тайкэй[86] в лиловых разводах, которая принадлежала покойному Кувано Тэцуо[87], за которую я заплатил десять тысяч иен, и двадцать листов большого формата цветной китайской бумаги, окантованных золотом.
— Давненько я вас не видел, выглядите вы по-прежнему прекрасно.
— Что вы, здоровья совсем не осталось. Вот приехал в Киото устраивать себе могилу. В любой момент могу умереть.
— Не шутите так. Вам ещё жить и жить. Вы ничего больше не хотите купить? У меня есть образцы каллиграфии Чжэн Баньцяо[88], не угодно ли взглянуть?
— Я хотел бы попросить у вас кое-что, только не удивляйтесь. Если у вас найдётся, я бы купил.
— Что именно?
— Нет ли у вас куска красного шёлка приблизительно в два сяку и ваты для тюфяков?
— Действительно, неожиданная просьба. Для чего же вам это нужно?
— Мне необходимо срочно снять эстамп, и я хочу сделать подушечку для нанесения краски.
— Понятно. Вам нужен материал для подушечки. Что-то подобное у меня найдётся, сейчас спрошу жену.
Через две-три минуты показалась хозяйка с куском красного шёлка и ватой для тюфяков в руках.
— Это вам подойдёт?
— Прекрасно. Я таким образом очень быстро всё сделаю. Сколько я вам должен?
— Ничего. Я вам могу дать ещё, только скажите…
Сасаки, совершенно не понимая, зачем мне это понадобилось, стояла в полном недоумении.
— Вот и всё. Можно возвращаться.
Я немедля сел в машину.
Сацуко в гостиницу ещё не вернулась.
16 ноября.
Было решено, что сегодня весь день я буду отдыхать в гостинице. С самого приезда, в течение четырёх дней, я так много ездил, чего давно уже не позволяю себе, и так много писал в дневник, что мне необходимо отдохнуть. К тому же я дал обещание отпустить на сегодня Сасаки. Она родилась в провинции Сайтама и никогда не была в Кансай. Для неё приезд в Киото — большое удовольствие, и она попросила дать ей день отпуска для поездки в Нара. У меня свой план, поэтому я отпустил Сасаки именно сегодня и попросил Ицуко, которая сама давно не была в Нара, воспользоваться случаем и поехать с ней. Ицуко склонна к уединению и обычно никуда не ездит. С покойным мужем они путешествовали тоже редко. Я сказал, что им надо осмотреть в Нара хотя бы храмы; сейчас, когда я ищу место для могилы, Ицуко может снабдить меня некоторыми полезными сведениями. Я заказал для них на целый день машину и посоветовал по дороге в Нара остановиться в Удзи и посетить храм Бёдоин, а в Нара обязательно побывать в храмах Тодай-дзи, Син-Якуси-дзи, и в западной части в Хоккэн и Якуси-дзи. Одного дня на всё это, конечно, маловато, они будут всё осматривать бегом, но если они выедут рано, захватив с собой завтрак, — суси
Дзюнъитиро Танидзаки (1886–1965) — классик японской литературы, продолжатель её многовековых традиций, один из самых значительных писателей Японии первой половины XX в. Роман «Мелкий снег» — главное и лучшее произведение Танидзаки. Написанный в жанре семейной хроники, он рассказывает о Японии 1930-х годов, о радостях и печалях четырёх сестёр Макиока, принадлежащих к старинному и богатому купеческому роду. Писатель создаёт яркую и реалистичную картину жизни Японии в годы, предшествующие Второй мировой войне.
Дзюнъитиро Танидзаки (1886-1965) – один из самых ярких и самобытных писателей ХХ века, интеллектуал, знаток западной литературы и японской классики, законодатель мод. Его популярность и влияние в Японии можно сравнить лишь со скандальной славой Оскара Уайльда в Европе. Разделяя мнение своего кумира о том, что "истинна только красота", Танидзаки возглавил эстетическое направление в японской литературе. "Внутри мира находится абсолютная пустота. И если в этой пустоте существует что-либо стоящее внимания или, по крайней мере, близкое к истине, то это – красота", – утверждал писатель.Танидзаки умел выискивать и шлифовать различные японские и китайские слова, превращать их в блестки чувственной красоты (или уродства) и словно перламутром инкрустировать ими свои произведения.
Танидзаки Дзюнъитиро (р. 1886 г.). Один из крупнейших буржуазных писателей Японии, признанный художник слова. Танидзаки написано огромное количество романов, повестей, рассказов. Оценивая одно из его крупных послевоенных произведений — «Снежный покров», вышедшее в Англии под названием «Сёстры Макиока» — английский журналист Ирвинг Джафф пишет, что Танидзаки освободился от былых влияний на его творчество Бодлера, По и О. Уайльда. Это не совсем точно. Ещё в 1956 году Танидзаки выпустил роман «Ключ», который говорит о противном.
Японский прозаик Дзюнъитиро Танидзаки (1886-1965) глубоко привержен многовековым традициям и одновременно очень современен, это ярко выраженный национальный писатель, чье творчество органично вошло в мировую литературу. Соотношение японской и европейскойкультур крайне занимало Танидзаки, и именно ему удалось найти золотую середину, позволившую соединить Восток и Запад. Красота, гармония, многоцветная палитра красок природы, тончайшие движения души – вот что всегда вдохновляло писателя.
Опубликованы в журнале "Иностранная литература" № 1, 1975Из рубрики "Авторы этого номера"Тэцуро Миура...Предлагаемый читателю рассказ «Река терпения» [...] взят из одноименного сборника.Наоя Сига...Рассказ «Преступление Хана» взят из Полного собрания сочинений современной японской литературы, т. 20, Токио, 1954 г. Дзюнитиро Танидзаки...Рассказ «Татуировка» взят из серии «Японская литература», т. 23, Токио, 1972.
Роман «Ключ» – самое известное произведение Дзюнъитиро Танидзаки, одного из столпов японской литературы XX века. В этом романе, действие которого разворачивается в Киото, два дневника – два голоса, мужа и жены, – искушают, противоборствуют, увлекают в западню. С изощренным психологизмом рисует автор сложную мозаику чувств, прихотливую смену настроений, многозначную символику взаимоотношений мужчины и женщины.Роман был дважды экранизирован: японским режиссером Коном Итикавой (приз на МКФ в Канне, 1960) и, в вольной интерпретации, Тинто Брассом (1983).
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Фиолетовые ёжики. Маленькие колючие шарики из китайского города Ухань. Ёжики, несущие смерть. Они вернулись к ней шестьдесят лет спустя. Прямиком из детства. Из детских снов. Под новым именем – Корона. Хватит ли у неё сил одолеть их? Или она станет очередной жертвой пандемии массового безумия? В оформлении обложки использованы фотография и коллаж автора.
В своём новом сборнике Мельхиор Верденберг отправляется в «джунгли» повседневной жизни Швейцарии. Его истории рассказывают о бытовых драмах, будь то роковая случайность, преступление или несчастье, произошедшее по собственной вине. Рассказчик, добродушный или злой, насмешливый или задумчивый, склонный к пессимизму или желающий просто развлечь, составил из двадцати двух коротких новелл пестрый калейдоскоп несовершенств человеческой природы.
История знаменитого побега генерал-лейтенанта Л.Г. Корнилова из австрийского плена.
Казалось бы обычная жизнь молодого парня – работа, друзья, интересы. Ничто не нарушало обычного течения. Но всего лишь простой разговор, незначительное замечание, приоткрывает завесу тайны собственных воспоминаний. И мир становится странным и нереальным, начинает видеться в новом свете, изменяясь прямо на глазах. А прошлое, казавшееся таким далёким и утраченным, вторгается в настоящее. Заставляет проживать и чувствовать по-новому, заставляет менять своё восприятие. Как справляться с этим наваждением и что оно пытается сказать?..
Небольшой рассказ на конкурс рассказов о космосе на Литрес.ру 2021-го года. Во многом автобиографическое произведение, раскрывающее мой рост от мальчишки, увлечённого темой космических полётов, до взрослого без иллюзий, реально смотрящего на это.
Жили-были мужчина и женщина. Они очень любили друг друга, но однажды им пришлось расстаться. Уходя, мужчина пообещал женщине, что обязательно найдёт её. И вот она с маленькой дочкой кочует из города в город, нигде не задерживаясь надолго. Может быть, это один из способов помочь мужчине найти её?Проходят годы, дочка подрастает. Раньше мать говорила ей: «Мы вороны-путешественницы, поэтому должны переезжать из города в город», и она верила. Теперь дочка повзрослела, и ей нужно другое объяснение. Почему она должна бросать друзей и школу? Почему у неё нет своего дома? И где, наконец, папа? Если мы хотим, чтобы он нас нашёл, почему мы всё время переезжаем? Разве ему не легче будет найти нас, если мы будем жить на одном месте? Вопросов много, а ответ один: «Мы с тобой сели в божественную лодку и должны плыть» …Ограничение по возрасту 16+.
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.