Дневник. 1923–1925 - [25]

Повезли ее на выставку (в автомоб[иле]), показывали ее ей. Больше всего ей понравились мои [картины] и ск[ульптуры] Конёнкова (так сказала Сорину), все остальное [показалось ей] спорным. Согласилась быть в комитете. Принесли остальные м[асляные] картины.

Обсуждали с Судьб[ининым] и др[угими], можно ли выставить мое «Последнее свидание». Пошел покупать краски на 6^th Av[enue] для замазывания выбоин на картинах. Вернулся к 7-ми. После обеда с Е[леной] К[онстантиновной] и Люб[овью] Влас[ьевной] — в кино на «Black Oxen»[491] по роману Gertrude Atherton[492]. С Corinne Griffith и Conway Tearle’ем, в котор[ого] влюблены мои обе дамы.

Кроме того, комич[еская] чепуха; последние новости; красивые пейзажи и нарисованная комич[еская] движ[ущаяся] картина — кот, поехавший за бананами.

Пили чай дома и болтали с вернувшимся к 12-ти Женей. Доволен, что я (как худ[ожник]) очень нравлюсь всем. Письма от А[нюты], Вар[юши], Русиньки и Добужина[493].

29 февр[аля], пятница

Утром на выставку. Разбирал по автор[ам] графику. Ее оказалось в 3 раза больше, чем позв[оляет] место. Водил с Гришк[овским] корреспондентшу как[ой-то] газеты. Как и первая, тоже ничего не понимает, но не такая дура. Молодая и красивая.

Покупал у Woolworth’a screw eyes, т. е. колечки с винтами, и ввинтил их в свои картины. Приходил Бурлюк[494], долго мне надоедал, пока я работал. Говорил мне комплименты около картин Захарова, кот[орые] он принял за мои. Только в конце я сказал, что они не мои. Взял с выставки «Последнее свидание» — как говорит Цанов, ее нельзя выс[тавить], потому что ее все посчитали improper[495]. После обеда лег спать; до 11-ти был все время c[ock]s[tand][496]. Надо. Пил чай с О[льгой] Л[авровной], и разговоры с ней скучно вести[497]. Нелепые вопросы или жалобы.

К 12-ти из концерта вернулись Ж[еня] и Е[лена]. Написал откр[ытое] п[исьмо] Мифу и взял ванну. Игорь вел себя сег[одня] адмирабильно[498]. Сказал правду в лицо двум приставшим к нам корреспонд[енткам].

1 марта, субб[ота]

К рамочнику и на выставку. Распределял с Зах[аровым] графику. Завтракал в ресторанчике в нашем же доме. Судьбинин расск[азывал] об америк[анских] нравах. Пришел крит[ик] из N[ew] Y[ork] Times’a Mr. Cesare[499] с дамой, гов[орящей] по-русски. Я его долго гидировал; он, оказ[ывается], был в России[500]. Симпатичная, но не понимающая дама хочет перевести у Brentano мою моногр[афию] Эрнста[501]; я пропагандировал Серебрякову, советовал тоже ее издать. Вечером дома один с О[льгой] Л[авровной]. Читал Screenland[502] и «Scaramouche» Sabatini. Лег спать в 12 часов. Натерся baume Bengué[503], т. к. у меня прострел.

2 марта, воскресенье[504]

Утром на выставку приезжала Mrs. H[apgood] с толстой молодой амер[иканской] богачихой в костюме-тальер и с мужской головой. Она сказала мне, что crazy[505] от моих картин, под конец спросила цены на carnival[506] и две радуги (5 т[ысяч] и по 1 т[ысячи]). По-видимому, пришла от них в ужас.

Развешивал на выставке свои картины — вышло ужасно. Под конец пришел Сорин и посоветовал всю комнату перекрыть новой облицовкой. Все согласились. Вечер[ом] с Е[леной] К[онстантиновной] поехал к Рахманиновым: там Книппер, Коренева, Лужские, Подгорный[507] и Москвин. Женя, Книппер пели под ак[компанемент] С[ергея] В[асильевича] фр[анцузские] XVIII века bergeret’ки[508]. Потом пели хор[ом] рус[ские] церк[овные] напевы. Рахм[анинов] наигр[ывал] мотивы из своей вечерни[509]. За чаем много гов[орили] о синематографах, кот[орыми] он увлекается.

3 марта, понед[ельник]

На выставке снял все свои картины. Пришел Рахманинов, я ему показывал выставку. Пришел фотограф и снял каждого худ[ожника] около своих картин с Рахманиновым, потом группу из четверых художников. Рано ушел — после 4-х.

Заходил к Ниночке, но не застал ее дома. Веч[ером] с Е[леной] К[онстантиновной] ходил в kino рядом. Шла «Reno»[510] — глупая фильма о вреде разводов, с красив[ым] и стройным George Walsh’ом. Женя вернулся около 12-ти ч[асов].

4 марта, вторник

Письмо от Мифа. Поехал на выставку — кончали работу на ней — окраску измененных стен. Долго болтался, пока их не окончили. В 3 ч[аса] начали с Зах[аровым] развешивать наши вещи — он мне очень помог. Около 2-х приехал Крэн с невнятно говорящей (нет нёба?) дочерью-spinster[511] и сыном. Водили их in corpore[512] мы все, и меня злили их непонимание и невнимательность. Какие-то ослы. Я скоро от них отстал — противно было быть их гидом. В 6-м часу с Граб[арем] уехали в отель Brevoort на свидание с кор[респондентом] N[ew] Y[ork] Times’a Mr. Cesare (швед по происх[ождению]), женат был на дочери O. Henry[513]. Пили у него чай и cocktail.

Разговаривали о художестве, о Москве, где он был и рисовал Ленина и Троцкого.

Довольно милый человек и талантливый рисовальщик — он показывал свои недурные рисунки для Times’a. Вернулся домой в 8½ часов и обедал. Мой прострел не проходит. Содержание с кв[артирой] за этот месяц обошлось в 30 д[олларов] еда и 45 — комната.

Написал Диме длинное письмо.

5 марта, среда

На выставку к 11-ти. Ходил с Екат[ериной] Ив[ановной] покупать черн[ую] шелк[овую] материю для цветов