Дневник. 1923–1925 - [22]

Мейчик очень любезно мне их дала. Заехал домой и с О[льгой] Л[авровной] к обеду к Рахманиновым. Самого не было в N[ew] Y[ork’е]. Были Лужский, Женя с женой, Москвин[406] и Книппер. После обеда я и Книппер пели старинные русские дуэты, она — фр[анцузские] bergerettes’ы[407] под мой аккомп[анемент]. Solo я не пел. Пел еще Москвин хором[408]. Было не весело, и я был очень усталым. После чая в 12 ч[асов] уехал домой. Обед чрезвычайно вкусный: пирог, салат из креветок, евр[ейская] икра (из грибов), turkey[409] с каштанами и sweet potato[410], салат с помидорами и ананасное и слив[очное] мороженое, виски, наливки и champagne[411].

Пел я неважно после 3-х мес[яцев] перерыва. Видел сон — семью Ковалевских, кот[орая] умерла (4 чел[овека]) сразу от как[ой]-то заразной болезни, а я оставил у них кисти и краски. Жуть. Фигурировала и мама. Откуда такая старина? Изабелла стала чрезв[ычайно] толстой, комичны ее серд[ечные] страдания в этом возрасте. Мейчик похожа на бегемота.

11 февр[аля], понед[ельник]

Ездил на выставку, но нас не снимали, как предполагалось. Вернулся рано и занимался своими картинами, подбирал для них багеты, взятые на дом, мыл их и т. д.

Вечером на «Смерти Пазухина»[412], в кот[орой] Москвин был великолепен. Книппер играла любовницу Пазухина в 1-й раз. И какая бесподобная вещь![413] Чудесен был и Грибунин[414] в роли чиновника-мерзавца. Ходили поздравлять актеров за кулисы. Там познакомился с Mrs. Hapgood[415]. Она со мной сказала всего два слова, но пригласила к себе на воскресенье. Я не пойду — she paid me too little attention’a[416].

Пили чай дома.

12 февр[аля], вторн[ик]

Второй день снег лежит. С утра поехал на выставку. Опять снимание нас отложено. Делали еще трияж[417], отбросили картин 20. Приходил некто Davies из как[ой-то] газеты, и я давал ему объяснения и слушал его советы относ[ительно] выставки и продажи. В половине 3-го поехал в театр брать билеты. Оттуда в дом Конов на 5^th Avenue, где у Сорина мастерская. Он показывал мне все свои вещи и очень волновался. Я их очень одобрил, но дал несколько советов; он действ[ительно] сделал большой шаг вперед, стал лучше рисовать.[418] Был со мной чрезв[ычайно] любезен. Оттуда домой, обедал, Женя притворился пьяным после чествов[ания] Сытина по сл[учаю] именин (меня не могли отыскать) и был весел. Поспав с час, к 10-ти поехал к Mrs. Gree[419] рисовать ее руки. Набросал неск[олько] раз омерзительно, огорчился и уехал; она была одна. Потерял час, т. к. поехал не на том subway, возвращался и т. д. — все под землей. О[льга] Л[авровна] напоила меня чаем. Написал А[нюте] открытку. Сегодня радостное ее письмо: Женька телеф[онировал], что свободен!

13 февр[аля], среда

Had <…>[420] w[et] dream[421]. Немного <…>[422]. Потом видел во сне Мифу. Ездил на выставку, потом свез фотографу портрет Женьки. Оттуда на 7^th Avenue в худ[ожественный] магазин Lee. Купил лак и инструмент для натягивания холста. Домой около 3-х. Пил кофе, спал. Читал № Dance Lovers’a[423]. К обеду приехала певица греко-бразильянка Gianocopolis, жена Сталя[424] симпатичная, полная женщ[ина] лет 30-ти с хвостиком. Вкусный обед, после котор[ого] приехала Наталья Алекс[андровна] с Ириной Серг[еевной] и Капустины, и супруг М. (?). Приятно болтали. Певица увезла А[нютины] букетики показать г-же Lanier, миллионерше.

14 февр[аля], [четверг]

К 10-ти к фотографу. Там служит приятная г-жа Скрябина. Снимали нас группой и порознь каждого в 6-ти позах. Оттуда с Gree в ред[акцию] Vanity Fair[425], но не застали изд[ателя] Кроуниншильда[426]. Видел там портрет Гью. Оттуда на выставку к Montross’у[427], где выставлены очень скверные картины — Picasso (новые его), Матисс, Bonnard, Шагал, Marie Laurencin[428] и др[угие]. Всё невероятно ничтожно. Оттуда на выставку за порт[ретом] Женьки и с ним к рамочнику. Выбрал овальную раму. Потом к 3-м домой, шел снег. Дома пил кофе, спал, читал Dance Lovers, опять спал — до обеда. После обеда с Женей наклеивал мою мал[енькую] миниатюру м[асляными] крас[ками] на медн[ую] пластинку, он уехал, я опять читал, написал письмо А[нюте]. Взял ванну, потом до 1½ болтали и сплетничали до прихода Жени.

15 февр[аля], пятн[ица]

Встал,[429] позднее решил работать. Не сразу. Прочел неск[олько] страниц «A Portrait of the Artist as a Young Man»[430] James Joyce’a. Рисовал poster до половины 6-го.

Нарисовал поряд[очную] пошлость — летящую крест[ьянскую] девушку среди берез. Спал немного. После обеда поехали в Худ[ожественный] театр. «Enough Stupidity in Every Wise Man»[431]. Очень хорошо. Станиславский, Лужский, Москвин, Качалов[432], Леонидов[433]; Книппер, Шевченко[434], Грибунин (в ж[енской] р[оли] — Манефы). Чудесная пьеса. Качалов стар для его роли. В антракте видел и гов[орил] с Зилоти. После чая дома показал афишу Жене — он одобрил. На ночь читал в постели неск[олько] страниц из книги Joyce’a.

16 февр[аля], суббота

Встал в 10 ч[асов]; в 11 с половиной начал работать, предв[арительно] показав рисунок Ел[ене] Конст[антиновне], котор[ая] тоже его одобрила. В краске плакат стал еще хуже, я пришел в огорчение и решил предложить воспроизвести одну из картин Кустодиева — «Карусель»