Дневник. 1923–1925 - [20]

. Нечто вроде мавзолея Наполеона в Invalides’aх. Оттуда Цанов повел нас в свой boarding house[343] и там угостил нас завтраком. Он нам говорил о лингвистике и о цыганских наречиях и других, которые он изучает. Грабарь рассказывал ему о наших ученых-лингвистах. Он проводил нас до subway’a. Сегодня я, кажется, постиг the shuttle[344] и the black and green lines[345]: Central Station[346] — ехать uptown, Times Square — downtown[347]. Ездили смотреть partitions — перегородки для выставки. Оттуда к 4-м в Master Institute[348] Рериха. Corona Mundi[349] — девиз! Наглое его шарлатанство. Принимали и показывали нам это учреждение две еврейки. В приемной на мольберте портрет Рериха раб[оты] его сына. Ждали Crane’a, но он обманул нас, не приехал. Оттуда поехал к Сорину. Он вручил мне сто долларов за проданный им кому-то экземпляр «Le livre de la Marquise»[350] (для Мефодия — не для меня). Сорин рассказывал мне о Судейкине[351], его странностях, самомнении и беспутстве. От Сорина зашел поесть в self service, потом домой. Собрали свои чемоданы и на одном taxi с Захаровым, тоже нашедшим себе комнату в частном доме, уехал из отеля. Приехал к Жене. Ольга Лавровна дала мне обед; было уже поздно — 9 часов. Говорил с ней о женах Жени, о первой, бросившей для Савинкова[352], о Наталье Ивановне и Иване Осиповиче (родителях Вали, и Нины, и Они[353]), как она, Ольга Лавровна, виделась с Нат[альей] Ивановной, чтобы получить от нее развод, но та не согласилась. Я немного разобрал свои вещи, показывал свою лондонскую миробалантную[354] пижаму. Взял ванну и лег спать в своей новой комнате. Сегодня приехал старик Сытин, один, без сопровождающего, и его сразу отправили на знаменитый Island[355]. Он в отчаянии, и за него уже хлопочут[356].

31 янв[аря], четверг

Спал не совсем хорошо. Трепыхало сердце — верно, от дневной усталости.

Утром у Елены вкуснейший брекфаст. К 12-ти поехал в Union Hotel. Там собрание. Mr. Calton[357] с переводчицей г-жею Княжевич — ему объясняли наше дело. После его уходя явился старик Сытин, веселый, только что освобожденный после допроса на знаменитом Ellis Island’e. Побыв недолго еще, все уехали смотреть какую-то квартиру. Я позавтракал с Женей в self service’e. Я поехал к Central Park’у[358] и там на скамейке сидя читал длинное Анютино письмо. К 3-м в Carnegie Hall на концерт Бетховена. В ложе с Еленой. Я встретил при входе Бориса Степановича Захарова[359] — мужа Цецилии Ганзен — и предложил ему лишний билет в нашей ложе. Чудесно играл оркестр. Дирижировал Damrosch. 9-я симфония. Canon for six voices (1823) «Helpful be, o man, noble and good». Arranged for solo voices and chorus by Walter Damrosch, conducted by Albert Stoessel[360]. Sonata in C minor op. 111 (Mr. Bauer). Солисты: Ruth Rodgers, sopr[ano]; Mabel Ritch, contralto; Nevada Van Der Veer; Richard Crooks (tenor); Frederic Baer, baritone; Fred Patton, bass. Оттуда домой на Broadway, час сладко спал. Обедал, потом лежал до вечернего чая. Потом разбирал свои вещи.

1 февраля, пятница

Не выходил из дома до 8-ми ч[асов] вечера. Отдыхал. Читал Symons’a «Figures of Several Centuries»[361]. Звонила Изаб[елла] Аф[анасьевна] Венгерова. Писал письмо Анюте. В 8 ч[асов] веч[ера] собрание в Union Hotel по поводу нашей выставки. В 10 ч[асов] с Женей поехал к Рахманиновым. Праздновали окончание университета их старшей дочери Ирины. Были супруги Лужские[362], Животовские[363]; Александр Афанасьевич, альтист Averino[364] и др[угие]. Ужинало всего человек 20.

Пили шампанское. Я сидел между молодой Животовской и женой Лужского, Переттой Алекс[андровной], очень болтливой. Авьерино[365] рассказывал необычайно талантливо анекдоты — еврейские и другие. Все умирали от хохота. Вечер был очень приятный. Лег спать в половине 3-го.

2 февраля, суббота

К 10-ти ч[асам] был на вокзале Pennsylvania, встретился там с Гришковским и с ним в Woolworth Building справиться о ящиках с нашими картинами. Потом встретился с Грабарем, Виноградовым и Захаровым в магазине рам. Выбирали и ни на чем не остановились. Ходил на выставки Архипенки[366] и Фешина[367]. Один пил кофе в self service’е. К половине 3-го на концерт в Carnegie Hall. Boston Symphony Orchestra. Pierre Monteux[368] — conductor. Symph[ony] «Pastoral» Бетховена. Debussy: Symphonic excerpts from «The Martyrdom of St Sebastian». Liszt: «Dance of Death».

Soloist — Alexander Siloti[369]. После концерта ходил в артистическую к Зилоти — он нам прислал билеты. Встретил там О[льгу] Леон[ардовну] Книппер, сильно постаревшую, познакомился с Цецилией Ганзен. Оттуда дочери Рахманинова пригласили к себе, пили кофе и говорили с Рахманиновым о патронаже для нашей выставки[370]. Заехал домой и к 8-ми часам к Гришковским — обедал у них, потом мы долго болтали. Я не рисовал Екатер[ину] Ивановну — было лень начинать. Она обещала попозировать мне для рук и лица фигуры, кот[орую] должен был изобразить на плакате для нашей выставки[371]. Уехал после 11-ти по elevated’у[372] и, выйдя на 140-й улице, долго и нелепо блуждал около 2-х часов, зашел куда-то на East[373]