Дневник. 1917–1923 - [38]
Спал несколько лучше, чем предыдущие ночи.
13 [февраля], вторник
Пел. Звонил Брус. Они покидают П[етербург], вероятно [едут] в Нижний. Конечно, не придет, жгут архивы и are packing[586]: нем[цы] у Луги. Не работается. После завтрака ездил к Тевяшовой[587], помог ей оценить картины. Предложил ей продать Н. Чернецова[588] акварель (для меня). Чудесная погода; заходил в книж[ный] магаз[ин] Соловьева и Клочкова — ничего соблазнительного.
Вечер провел с Димой, котор[ый] рассм[атривал] старинные рисунки, а я наклеивал в мой recueil factice[589] репродукции. К чаю [пришли] Анюта, Женька и Мефодий.
Не спалось. Сердце билось и замирало. Развлек себя чтением скверно напис[анного] романа «Mlle Cronel». Рассматривал долго «Vasenmalerei»[590] Buschor’a. И на меня нашла мысль сделать две картины — Греция — 1) сатир засыпает, держа в объятьях изнеможенную нимфу. Юный пастух (наверное) идет ее отнять; 2) купание или лежащие мужчины на фоне морского пейзажа: мои académie[591] и мой этюд «Силламяги».
14 [февраля], среда
Рисовал два часа Диму после завтрака. Тевяшова прислала мне акварель Н. Чернецова — дача Нарышкиных — я заплатил за нее 400 рублей.
Вечер[ом] в театре с Димой в «Раймонде»[594]. Карсавина. Видел Бруса и оба антракта говорил с ними. Они едут завтра в Гельсингфорс, а потом в Англию. Предлагали отвезти письмо Вальполю, но я едва ли успею написать.
Балет нелепый, но музыка красива. Дома чай. Дима и Женька, Миф. Долго еще сидел и занимался наклейкой в мой recueil[595].
Немцы, говорят, будут здесь очень скоро. Почему-то и Брус сам толком ничего не знает.
Четверг, 15 [февраля]
Рисовал Диму.
Обедал у Карсавиной с Аргутинским на ее новой квартире. Скучновато. Она, только что проводившая Бруса, нисколько не было грустна. Уехал я рано, в 10¼.
Спал лучше.
Пятница, 16 [февраля]
Рисовал Диму. Анюта при нас сидела и работала подвязки из цветов для Химоны. Дима становится похожим.
Обедал один. Вечером рисовал «Смерть на карнавале» (или «Арлекина и смерть») для Бурцева. Дима рассматривал старинные мои рисунки — иностр[анную] папку. Пришли Женька, Анюта, вернулся Миф.
Спал неважно, сердце замирало. В постели рассматривал «Das Tier in der Kunst», «Teuflische in der Kunst», «Kreuzzüge»[596].
17 [февраля], суббота
Рисовал Диму.
Потом ходил с Анютой к Химоне, которой она снесла подвязки. Там был англичанин. Интересно не было. На обратном пути зашел к приглас[ившим] меня Венгеровым, Беллы рождение. Качал из ее племянников всех, на одно лицо похожих на ворон и галдящих.
Вечером Валечка, Анюта и дети. Легкий, но приятный ужин с вином. Валечка с ночевкой. Сегодня и первый налет. Бомба на Гостиный; но и мир.
18 [февраля], воскресенье
Валечка после кофе ушел. Рисовал Диму. В 3 часа концерт Баха. Превосходный концерт. Esdur для скрипки с орк[естром]. Великол[епно] играл П. Коханский[597].
И дивной красоты сюита D-dur. Обедал у Поляковых один. Скучновато. Мандил с Ксенией. Купил у них три бутылки. Чудесный whisky.
Мир, кажется, подписан. Спал лучше.
19 [февраля], понед[ельник]
Рисовал Диму. Гулял по солнцу на Морскую. После обеда с мальчиками Анюты сидел и рисовал пером «La mort au carnaval»[598]. Докончил рисунок. Дети смотрели русс[кую] папку рисунков Федотова, и россику, и др[угое], я давал объяснения.
Миф пришел из <…>[599] и <…>[600]. <…>[601] сделал я с удов[ольствием]. Сердце не болит, и я хорошо спал.
Всех волнует декрет о населении своб[одных] комнат красноармейцами.
20 [февраля], вторник
Утром отправились с Анютой к тете Паше с провизией. Чудная весенняя погода. Тетя Паша заметно ослабла и трясется. Была и Жозеф[ина] Ив[ановна]. После завтрака в два часа стал рисовать Диму. Приехал Женя, сидел все время сеанса, и [они с Димой своими разговорами] изрядно мне мешали, я рисовал хуже, чем пред[ыдущие] разы. Все находят большое сходство.
После обеда делал корректуры для Голике «Le livre’a»[602]. Миф вернулся к чаю из оперы. Потом вздумал попробовать раскрашивать акварелью оттиск виньетки моей.
21 [февраля], среда
Раскрашивал «Арлекина и смерть» черной тушью. Рисовал Диму. Вечером Дима и Женя сидели в моей комнате, и я начал раскрашивать красками «Арлекина и смерть».
22 [февраля], четверг
Утром немного гулял, дошел до Ник[ольской] площади. Солнце, но холодно, зашел погреться в собор, там кучка молящихся — и читают, и поют строфы Николаю Чудотворцу: «Радуйста, Н[иколай] Чуд[отворец]!». Рисовал Диму после обеда в кухне у Анюты, где она и дети делали шоколад и пряники. Вечером опять с Димой и Женей. Докончил раскраску «Арлекина».
23 [февраля], пятница
Утром на осмотр аукциона Платера. Облюбовал in folio (?) Clarke’s «De Bello Gal[lico]»[603] 1712. Великолепие книжного искусства. Встретил там Скамони[604], котор[ый] напомнил мне о «Фейерверках и масках», предполагаем[ой] книге.
