Дневник, 1894 г. - [2]

3) Самое главное, скрытое, внутреннее препятствие для признания людьми всей истины состоит в том, что они чуют, а иногда и знают, что признание истины несовместимо с теми огромными успехами техники, кот[орые] дают приятность нашей жизни. Они чувствуют, что все эти удобства жизни, или большая доля их, при правильном устройстве ее, не могут удержаться, что 0,99 должны погибнуть, и им кажется, что без них жизнь не в жизнь. Они ошибаются, как тот, кто боится из города переехать в деревню.

4) Мы хотим угодить Богу и людям, т. е. чтобы нас одобряла наша совесть и люди. Это невозможно. Почти всегда (по крайней мере, во время поступка и скоро после совершения его) люди не одобряют то, что одобряет совесть, и наоборот.

5) Приехали к Илюше. С утра вижу, по метели ходят, ездят в лаптях мужики, возят Илюшиным лошадям, коровам корм, в дом дрова. В доме старик повар, ребенок девочка работают на него и его семейство. И так ясно и ужасно мне стало это всеобщее обращение в рабство этого несчастного народа. И здесь, и у Илюши — недавно бывший ребенок, мальчик — и у него те же люди, обращенные в рабов, работают на него. Как разбить эти оковы. Господи! помоги мне, если ты открыл мне это так ясно и так нудишь меня.

6) Еще у Илюши же думал: Как ужасна жизнь для себя, жизнь, не посвященная на служение божьему делу! Ужасно, когда понял тщету и погибельность личной жизни и свое назначение служения. Эта жизнь не ужасна только для тех, кто не увидал еще пустоты личной семейной жизни. Она не ужасна, когда человек бессознательно служит общей жизни, и не ужасна, а спокойна и радостна, когда человек сознательно служит ей. Ужасна она во время перехода от одной к другой. А переход этот неизбежно должен пережить всякий. Я думаю, даже ребенок, умирая.

Мне очень грустно, серьезно, но хорошо. Как будто чувствую приближающееся изменение формы жизни, называемое смертью. (Нет, и это слишком смелое утверждение.) Не изменение формы, а тот переход, при к[отором] ближе, яснее чувствуешь свое единство с Богом. Так я представляю себе:

и т. д.

Прямая линия — это Бог. Узкие места — это приближение к смерти и рождение. В этих местах ближе Бог. Он ничем не скрыт. А в середине жизни он заглушен сложностью жизни. Господи, прими меня, научи меня, войди в меня. Будь мною. Или уничтожь меня. Без тебя не то,что не хочу, но нет мне жизни. Отец!

25 Января 1894. Гриневка. Е. б. ж.

[9 февраля. Ясная Поляна.] Уехали от Сони Т[олстой] 1-го. Мне было очень хорошо там. Я полюбил ее. Приехав сюда, узнал, что тут Х[охлов], и стало очень неприятно. Надо было бороться. Все эти дни здесь были посетители. Сначала Поша, который только радостен, потом М. Н. Чист[яков] с Тарабариным, мужиком рационалистом. Он был только день, и было только приятно; потом Емельян. Этот очень понравился всем нам. А мне б[ыл] особенно интересен тем, что уяснил мне смысл сектантства. Он старший был и отказался. Все молокане, штундисты одинаково организованы и заимствуют свою организацию друг у друга. Та же внешняя обрядность и подчиненность власти, как и у православных, и потому то же подобие благочестия, т. е. лицемерие. Потом вчера приехал Ге старший. Он увлекается искусством.

Нынче 9 Февраля 1894. Я. П. Всё та же во мне слабость физическая и умственная. Работа Тулона идет всё так же плохо. Много есть концов средних, но нет настоящего сильного. Мож[ет] б[ыть], от того, что начало легкомысленно. Мне продолжает быть серьезно и значительно. Дрожжин умер, замученный правительством. От гос[ударя] никакого ответа, и неизвестно, читал ли он. Чертков б[ыл] нездоров, теперь поправился и пишет, но не приезжает уже. Думал за это время с ужасной силой о значении своей жизни, но высказать не могу и 1/100 того, что чувствовал! Думал:

1) То, что смысл жизни для меня стал уже исключительно в том, чтобы служить Богу, спасая людей от греха и страданий. Страшно только то, что захочешь угадать тот путь, кот[орый] хочет сделать Бог, и ошибешься и поспешишь и, вместо того чтобы содействовать, помешаешь, задержишь. Одно средство не ошибаться — не предпринимать, а ждать призыва Бога — такого положения, в к[отором] нельзя не поступить так или иначе: для Бога, а не против него; и в этих-то случаях все силы души напрягать на то, чтобы делать первое. Как мне надо было поступить с собственностью, как мне теперь надо поступить с¹

2) Это я уже писал, кажется. Но очень ясно думал: человек стоит на пути истинной жизни только тогда, когда то, что он делает, ведет его к совершенству и содействует установлению Ц[арства] Б[ожия] на земле. И только тогда чувствуешь полное удовлетворение, когда сознаешь, что подвигаешься вперед, подвинулся, и когда видишь, что послужил людям, миру, когда служишь им. Это не рассуждение, а утверждение несомненного факта. Только эти два чувства дают удовлетворение.

3) Ясно пришла в голову мысль повести, в к[оторой] выставить бы двух человек: одного — распутного, запутавшего[ся], павшего до презрения только от доброты, другого — внешне чистого, почтенного, уважаемого от холодности, не любви.