Дневник. 1873–1882. Том 2 - [8]
20 февраля. Понедельник. Сегодня были во дворце выход и благодарственный молебен по случаю заключения мира. Перед выходом я был у государя, который показал мне полученную вчера от султана телеграмму и ответ на нее, а также телеграмму государя к императору Вильгельму и его ответ. Граф Игнатьев телеграфирует, что подписанный договор весьма близко подходит к проектированному им в Петербурге, с некоторыми лишь частными вариантами; что территория будущего княжества Болгарского прикасается к Эгейскому морю, а денежное вознаграждение определено в 300 миллионов рублей.
На выходе не было конца поздравлениям. Однако же общая радость парализуется опасениями враждебных действий со стороны Англии и Австрии. Счастливый мир, подписанный у ворот Константинополя, и все плоды блестящей кампании могут быть опрокинуты на предстоящих конференциях. Поэтому государь согласился с моим мнением, что следует несколько выждать, прежде чем приступить к возвращению наших войск из Турции. Если в самом деле Англия серьезно замышляет войну с нами, то для нас весьма важно удержать в своих руках Босфор как вход в Черное море. Подписанный вчера в Сан-Стефано договор назван «предварительным», paix préliminaire; требуется еще санкция Европы; и утвердит ли она беспрекословно все подписанные условия – еще неизвестно…
От великого князя Николая Николаевича получено прискорбное известие, что вчера скоропостижно умер князь Черкасский; как сказано в телеграмме – от апоплексии мозга. Перед этим он выдержал сильный тиф; начал было поправляться и уже занимался делами, так что кончина его последовала совершенно неожиданно. Жаль человека умного и способного. Он имел свои недостатки, навлекшие на него нападки со всех сторон. Но при нашей бедности в людях, обладающих государственными способностями, потеря такого человека крайне прискорбна.
25 февраля. Суббота. Подписанный в Сан-Стефано мирный договор, как кажется, ратифицирован султаном; граф Игнатьев собирается завтра выехать из Константинополя вместе с турецким военным министром Реуф-пашой, отправляемым сюда в качестве чрезвычайного посла, для окончательного обмена ратификациями. Между тем ведется деятельная дипломатическая переписка уже не о конференции в Бадене, а о конгрессе в Берлине. Почти все кабинеты уже изъявили согласие на это новое предложение; Венский кабинет принял его даже с удовольствием. Вообще, отношения наши с Австро-Венгрией сделались в последние дни несколько мягче, даже любезнее; но в газетах венских и пештских уже заговорили о занятии Боснии и Герцеговины [а это было бы лучшим признаком желания Венского кабинета возвратиться к прежнему секретному соглашению с нами]. В Лондоне перенесение конференций в Берлин принято с гримасой, с оговорками.
В течение минувшей недели завязалась по телеграфу переписка с главнокомандующим действующей армией относительно возвращения части войск в Россию и предстоящего распределения сил. Государь безусловно одобрил предложенные мною соображения, но сам еще не высказывает никаких определенных мнений. Я настаиваю на том, чтобы его величество собрал у себя некоторых компетентных лиц для совещания о стратегическом нашем положении в случае войны с Австрией и Англией.
Канцлер наш несколько поправился, начал снова приезжать во дворец и доволен перспективой конгресса в Берлине, где готовится пускать громкие фразы перед другими chefs de cabinet. Кажется, только от Англии будет просто уполномоченный – лорд Лайонс.
26 февраля. Воскресенье. В первый раз день рождения наследника цесаревича празднуется с особой торжественностью – большим выходом при дворе. Для объяснения этого нововведения ожидали какого-нибудь знаменательного обращения государя к дипломатическому корпусу, однако ж ничего подобного не было: государь, проходя через тронную залу, поговорил вполголоса с каждым из дипломатов поочередно, начиная с лорда Лофтуса, с которым, как говорят, был любезен, и кончая князем Гикой, которого, говорят, резко оборвал.
28 февраля. Вторник. Несмотря на первую неделю Великого поста, я был приглашен к обеду во дворец с князем Суворовым и графом Адлербергом. Поводом к этому приглашению было то, что 50 лет тому назад в этот день князь Суворов был назначен флигель-адъютантом.
1 марта. Среда. У государя было совещание касательно распределения сил и образа действий в случае новой войны с Англией и Австрией. Принимали участие великие князья – наследник, Владимир Александрович и Константин Николаевич, – граф Гейден, Лесовский, Обручев и я. Тотлебен не мог приехать по болезни. Чем более обсуждаем наше будущее военное положение, тем более оно представляется в неприглядном виде. Как ни желательно удержать за собой Босфор и не впустить неприятельские флоты в Черное море, остается сомнение, возможно ли это при имеющихся силах.
Вечером получил я от государя для прочтения копию подписанного в Сан-Стефано договора. Чтение этого акта оставило во мне впечатление чего-то недоконченного, непрочного. Каждый пункт договора подаст повод к придиркам и возражениям со стороны наших недоброжелателей на конгрессе.
Граф Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912) – военный министр, член Государственного совета, почетный член Академии наук и всевозможных военных академий; один из самых прогрессивных и просвещенных государственных деятелей своего времени. В историю граф Милютин вошел как сподвижник Александра II, во время правления которого в течение двадцати лет возглавлял Военное министерство и провел реформы, кардинально изменившие русскую армию. Была отменена всеобщая воинская повинность для всех классов, сокращен общий срок службы с 25 до 16 лет, упразднены тяжелые телесные наказания, созданы кадетские гимназии, Военно-юридическая академия, специальные программы обучения для военных заведений, женские врачебные курсы, проведена военно-судебная реформа и т. д.
Десятилетия, прожитые под одной кровлей, в тесном, каждодневном общении с замечательным москвичом Владимиром Алексеевичем Гиляровским, чутким, удивительно живым и темпераментным человеком, встречи с представителями русской культуры, события начала XX века, как, например, 1905 год, — все это не могло не запомниться и не оставить в душе сильнейших впечатлений. Воспоминаниям тех дней и отданы страницы книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со многими удивительными людьми довелось встречаться протоиерею Валентину Бирюкову — 82-летнему священнику из г. Бердска Новосибирской области. Ему было предсказано чудо воскрешения Клавдии Устюжаниной — за 16 лет до событий, происходивших в г. Барнауле в 60-х годах и всколыхнувших верующую Россию. Он общался с подвижниками, прозорливцами и молитвенниками, мало известными миру, но являющими нерушимую веру в Промысел Божий. Пройдя тяжкие скорби, он подставлял пастырское плечо людям неуверенным, унывающим, немощным в вере.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.