Дмитрий Ульянов - [75]

Приехавший с ним Юрий Петрович Гавен с возмущением говорил о процветании в Харькове частной торговли. Многие бывшие чиновники превратились в спекулянтов. Торговали всюду и всем. И это накладывало свой отпечаток на колорит города. В Харькове были страшные цены на все продовольственные и промышленные товары, и в первую очередь на товары первой необходимости.

Заводы и фабрики бездействовали. Большинство рабочих было мобилизовано в Красную Армию.

В Харькове и на всех участках Южного фронта ходили слухи о милитаризации народного хозяйства, о насильственном привлечении всех слоев населения к физическому труду.

Поездки Дмитрия Ильича по освобожденным городам Украины убедили его в том, что во многих советских организациях действует оппозиционная группировка так называемого демократического централизма. И когда 27 марта 1920 года Смирнов, один из лидеров этой группировки, опубликовал в «Правде» статью «Трудовая повинность и милитаризация», стало ясно, что оппозиционеры повели открытое наступление против ленинской линии Центрального Комитета.

2 апреля в письме Марии Ильиничне Дмитрий Ильич решительно высказался на этот счет: «Надеюсь, что на съезде позиция ЦК победит по всем основным пунктам». И тут же он уточняет, что не милитаризация народного хозяйства, а железная дисциплина в настоящее время — вот что решит исход борьбы. Настоящая революционная дисциплина масс достигается прежде всего искусной идеологической, разъяснительной работой коммунистов.

Митинги и собрания становятся для Дмитрия Ильича передним краем борьбы за укрепление Советской власти. Он знакомится с людьми, отбирает лучших для работы в Крымском ревкоме. В тот период в южных районах Украины широко распространился сыпной тиф. Как член ревкома и представитель Наркомздрава, Дмитрий Ильич с группой товарищей отправляется в прифронтовую зону. Всюду разруха. Наладить лечение красноармейцев и населения оказывается чрезвычайно трудно. И он шлет телеграмму лично В. И. Ленину:

«Москва, Кремль. Ульянову. 14 февраля прибыли Александровск. Выезжаем Мелитополь, где предполагаем вести местную работу до продвижения месту назначения. Денег взяли мало. Чрезвычайно необходимо подкрепление. Здесь всюду ощущается острая нужда в денежных знаках, что задерживает подвоз топлива, борьбу тифом. Просим Наркомфин срочно выслать нам не менее ста миллионов. Все здоровы. Шлем привет. Дмитрий Ульянов».

В начале апреля, получив из Москвы 25 миллионов рублей на нужды Крыма, Дмитрий Ильич выехал в Мелитополь, где размещались крымские советские учреждения.

Узкие косые улочки с высокими каменными заборами были забиты обозами и снующим взад-вперед пешим и конным военным людом. Одноэтажные дома полны всякого рода постояльцами. Дворы напоминали цыганские таборы с шатрами на подводах, с казанками на кострах, с ворохами почерневшей соломы.

В городе, кроме Крымского ревкома и Временного бюро обкома партии, дислоцировался штаб 13-й армии, и, собственно, все это пестрое многочисленное военное хозяйство принадлежало ей. Наличие в таком маленьком городке крупных военных и гражданских организаций накладывало своеобразный отпечаток на работу ревкома и обкома партии. Члены обкома являлись одновременно политкомиссарами армии. Поэтому мероприятия, которые они проводили среди населения Мелитопольского и Берлинского уездов, в равной мере касались и красноармейцев.

Чуть ли не все недели объявлялись трудовыми — собирали средства для нужд фронта. В трудовых неделях участвовали сотни бойцов и командиров. Без них нельзя было обойтись: по степи еще гуляли бандитские отряды. Сводки, поступавшие из волостных Советов, сообщали о расправах над крестьянами, активно помогавшими Красной Армии. Бандиты делали все, чтобы в Приазовье не было Советской власти. И в первую очередь они уничтожали тех, кто занимался заготовкой хлеба.

Дмитрий Ильич, ведавший продовольственным и медицинским отделами, предложил членам Крымского ревкома привлечь к ликвидации банд регулярные воинские части. Ему возразили: дескать, не нужно преувеличивать значение бандитского сброда. Когда мы погоним беляков, бандиты сами разбегутся. На это Дмитрий Ильич привел свои аргументы: пока кулак не ликвидирован, бандитам есть на кого опираться. Ревком, Реввоенсовет и штаб 13-й армии располагали данными о дислокации наиболее крупных банд. Вот с них и надо было начинать борьбу за безопасность прифронтового тыла.

Но члены ревкома еще надеялись, что с началом наступления Красной Армии волна бандитизма пойдет на убыль.

А из-за линии фронта, из оккупированного Крыма, поступали тревожные вести: белогвардейцы готовятся к новому походу на север.

Связная Крымского подпольного обкома партии Клавдия Даниленко передавала, что к Перекопу и Чонгару стянут конный корпус генерала Барбовича, офицерские полки Дроздова и Корнилова. Ходят слухи, что именно эти соединения и части намерены опрокинуть 13-ю армию.

Дмитрий Ильич слушал связную и восторгался ее смелостью. Маленькая, с румяным детским личиком, почти подросток, она никак не была похожа на бывалую подпольщицу. Ее подпольный стаж исчислялся несколькими месяцами, а она уже обошла почти все города Крыма, дважды пересекала линию фронта и приносила ценные сведения. Последний переход она совершила вчера. На моторной лодке проскочила между Геническом и островом Бирючьим, на котором установлены вражеские прожектора, и на рассвете была уже в расположении Красной Армии. При ней бумаг не было, докладывать пришлось по памяти. В Чонгаре три батальона и один кавалерийский полк. Полк называют рейдовым. За Чонгаром учебное поле. На нем почти каждый день белогвардейцы учатся штурмовать окопы. Ждут помощи англичан. Скоро белогвардейцам Антанта доставит аэропланы и броневики. Транспорты с техникой уже в пути. А потом связная попросила Дмитрия Ильича дать ей побольше свежих газет. Люди ждут вестей с севера, а еще больше — Красную Армию.