Дмитрий Кантемир - [15]

Бояре посмотрели на канаву, друг на друга и не сдвинулись с места. Петр весело подмигнул своим генералам и сенаторам и первым спрыгнул в канаву. Те последовали его примеру. Сел за импровизированный стол и Кантемир. Только тогда спустились в канаву и молдавские бояре, подбирая полы длинных кафтанов.

Из шатра показалась царица.

Петр повернулся к Кантемиру.

– Скажите, государь, что это у вас за восточные обычаи?

– Какие?

– Прятать женщин.

– Разве?

– А где же ваша супруга? Мне хотелось бы ее видеть.

– Она с утра плохо себя чувствовала. Но она придет. – И Кантемир обратился к Некулче: – Сейчас же пошли кого-нибудь за ее величеством.

Вино разлито по бокалам… Петр встал.

– Ваше величество, – начал он, – уважаемые гости! В мире есть большие народы и есть народы малые. Бывает, что большие народы мельчают, а малые крепнут. И не большие народы побеждают малых и не малые больших. Верх всегда одерживают народы храбрые, трудолюбивые. С вашего позволения, господа, я поднимаю этот бокал за ваш народ, который никогда не мирился с турецким игом, как и мой народ не мирился в свое время с игом татарским и в конце концов сбросил его. Ваши враги – наши враги. Наше оружие будет теперь и вашим. Так поднимем же бокалы во славу нашего братства.

Грянули пушки. Все сидящие за столом в один голос крикнули «ура!», и вино снова полилось в бокалы.

Веселье было в самом разгаре, когда возле императорского стола остановилась карета. Паж, соскочив с запяток, распахнул дверцу. Из кареты вышла Касандра, и все взоры устремились к ней. Шум за столом утих.

Господарша приехала на праздник в черном платье, которое делало ее еще более стройной. В тишине, воцарившейся вокруг, облик ее казался печальным и строгим.

Кантемир помрачнел. Петр встал из-за стола, подошел к Касандре и поклонился.

– По ком ваш траур, госпожа? – спросил он.

– По сыну, – резко ответила Касандра.

Возле царского шатра лежал, завалившись на бок, серб. Молодая крестьянка омывала рану на его груди. Ее подруга держала наготове чистое полотенце – перевязать рану. В изголовье раненого сидел мужчина постарше, вооруженный пистолетом и палашом. Он, как и его товарищ, тоже был весь изранен. Судя по одежде и чертам лица, он не был сербом.

В сопровождении Кантемира и Шереметева к шатру подошел Петр. Серб попытался приподняться, но тут же снова опустился на землю, глухо застонал и закрыл глаза.

Царь склонился над ним:

– Говори! Если можешь…

Воин с усилием открыл глаза.

– Сербы восстали… И македонцы… Но… – он проговорил еще что-то неразборчиво и уронил голову на грудь.

Девушка, перевязывавшая его, вскрикнула коротко, подняла глаза на царя и перекрестилась. Царь посмотрел на другого раненого. Тот прикрыл умершего товарища буркой. Потом заговорил:

– Восстание сербов и македонцев подавлено турками. Я пришел от валахов. От Томы Кантакузино.

– Валахи тоже поднялись?

– Нет, ваше величество. Константин Брынковяну и не собирается выполнять обещание. Он слишком богат, чтобы рисковать!..

Царь вошел в шатер, сел. За ним последовали Кантемир и Шереметев.

– И поляки тоже не прислали обещанного подкрепления, – сказал царь после недолгого молчания. – На сколько дней хватит нам провианта?

– Дней на пять-шесть, – ответил фельдмаршал.

– Да… – произнес царь озабоченно. – Худо дело…

– В Буджаке много зерна и скота, – сказал Кантемир. – И это недалеко отсюда.

– Немедля напиши хану Буджакскому, – приказал царь фельдмаршалу, – пусть пришлет провиант. Да и сам пусть идет сюда со своим отрядом. Иначе ему несдобровать! Так и напиши…

Шереметев вышел. Вскоре вернулся, ведя мальчишку лет двенадцати. Петр и Кантемир молча курили.

– Вот и писарь татарский нашелся! – усмехнулся Шереметев.

– Пишешь без ошибок? – спросил Кантемир.

Татарчонок не ответил – уколол его взглядом и присел к столу. Потом достал из кармана халата чернильницу, из-за уха – перо и посмотрел на всех без тени смущения. Мужчины переглянулись. Кантемир кашлянул:

– Ну что ж, посмотрим! Напиши что-нибудь.

Мальчишка обмакнул перо в чернильницу.

– А ты татарский знаешь? – спросил он Кантемира.

– Знаю.

– Что написать?

– Да что хочешь!

Татарчонок склонился над бумагой и написал что-то крупным и красивым почерком. Кантемир взял у него лист, поднес к глазам, прочел – и изменился в лице. «Будь проклят тот, – было написано на листе, – кто держит в руке кусок хлеба и тянется за другим, побольше».

– Ну, как он пишет? – спросил царь.

– Хорошо, – попытался улыбнуться Кантемир. Потом поднялся – Что-то здесь слишком жарко. – И вышел из шатра.

Бояре все еще сидели за столом. Теперь, когда оба государя покинули их, они состязались в питье, а особенно – в громкой речи. Каждый старался, чтобы его услышали, и никто не желал слушать. Галдеж стоял как на ярмарке.

– Нам очень нравится этот договор! – кричали одни.

– Да, нам он по душе! – поддерживали другие. – теперь нам не надо дань царю выплачивать!

– Турки перешли Дунай?

– Следом за нами идут.

– Назначьте им жалованье, полковник, – приказал Кантемир и повернулся уже, чтобы идти, но один из мужиков остановил его:

– Ваше величество…

– Что тебе? – нетерпеливо спросил Кантемир.

– Дозволь нам, – попросил беглый, – в эти тяжкие дни послужить родине без всякого жалованья!..