Дмитрий Кантемир - [17]
В глазах Русета засветился лучик надежды.
– Но прежде всего надо, – договорил везирь, – чтоб вы помирились.
В шатер вошли двое: впереди Маврокордат, за нам – Раис-эфенди.
– Добрый вечер, – сказал бывший господарь. Бояре поднялись с колен.
– Да смягчится твое сердце! – выдавил из себя Йордаки Русет. В голосе его дрожал страх. Подойдя к греку, он поцеловал его руку. – Прости мне мои прегрешения!..
– Только после того, как ты их искупишь, – ответил Маврокордат.
– Тот, кто осознал свои грехи, уже искупил их наполовину, – сказал Раис-эфенди.
– Я не назову тебя собакой, Кантемир-бей, хотя и следовало бы. Я не назову тебя подлецом, хотя ты заслуживаешь этого названия. И не напомню тебе, кому обязан ты престолом Молдавии и какое зло причинил своему другу…
Кантемир стоял перед Раисом-эфенди с непроницаемым лицом.
– У великих людей великие помыслы, – продолжал тот. – Так я говорил тебе когда-то. А теперь говорю: осуществить великие помыслы дано только трезвым людям. Очнись, Кантемир, и посмотри. Ты увидишь, как угасает завтрашний день. Это твой день угасает… Мы знаем все о войске царя. Знаем все о твоем войске…
– Но одного ты не знаешь, Раис-эфенди. Ты не знаешь, каким оружием вооружено мое войско.
– Вилами, – усмехнулся турок. – И еще. Стремлением к свободе. Но свободу не берут голыми руками.
– Берут!
В небе поднимался месяц – светлый, мирный. Лагерь спал глубоким сном.
– И это твое последнее слово?
– Да, – ответил Кантемир.
Раис-эфенди повернулся и направился к выходу из господарского шатра.
– А твое? – дрогнувшим голосом спросил Кантемир. Раис-эфенди остановился. Кинул через плечо:
– Твой сын пока еще жив… Пока еще! И он не в Стамбуле, а здесь… В нашем лагере.
Кантемир оперся руками на спинку стула. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.
– Хочешь видеть его? – спросил турок.
– Нет, – ответил Кантемир.
Раис-эфенди молча смотрел на господаря. Сказал твердо:
– Если до рассвета ты не будешь в нашем лагере со всем своим войском, на восходе солнца голова твоего сына будет прислана тебе на подносе. Посмотрим тогда, каково будет у тебя на сердце к началу сражения!
Глаза Кантемира затуманились. Руки сильнее сжали спинку стула.
– Спокойной ночи! – Турок вышел.
Дробный топот копыт нарушил ночную тишину и стих вдали. Кантемир как подкошенный упал на софу.
– Два часа ночи! – услышал он голос караульного. – Спите спокойно, воины!
Голос другого караульного, уже ближе, повторил:
– Два часа ночи…
– …Спите спокойно, воины! – перекатывалось вокруг лагеря эхо.
– Спите спокойно!..
Кантемир протянул руку и погасил свечу.
…Светало. Небо на востоке порозовело. В молдавском лагере пропел петух. В турецком откликнулся другой. Потом снова наступила тишина.
Раис-эфенди оторвал взгляд от горизонта и посмотрел на вершину дуба, росшего неподалеку. Крона его вдруг задрожала, и дерево стало медленно клониться набок. Когда дуб рухнул, черный янычар провел ладонью по срезу, стирая выступивший сок.
Раис-эфенди повернул лицо, бледное от бессонницы, к мальчику.
Мальчик спал, свернувшись в клубок. Непокрытая голова покоилась на коленях. Розовый отсвет зари упал на тонкую шею, прочертив узкую, яркую полосу. За спиной мальчика дремали двое черных янычар. Двое белых янычар стояли возле Раиса-эфенди.
Прозвучал протяжный и чистый зов трубы. Молдавский лагерь пробудился, пришел в движение.
– Солнце взошло! – сказал Раис-эфенди.
Черные янычары очнулись от дремоты и глянули на мальчика. Мальчик поднял голову.
– Вижу, – сказал он и встал.
Раис-эфенди не спеша подошел к нему.
Мальчик смотрел в ту сторону, где находился молдавский лагерь.
– Ты был для меня сыном, – сказал Раис-эфенди. – А я для тебя – отцом. И не моя вина, что ты сейчас должен умереть. Виноват в этом твой отец, который…
Мальчик резко повернулся к Раису-эфенди, пронзил его взглядом, и тот замолчал. Потом перевел глаза на Дуб, лежавший на траве, на пень, еще сочившийся в срезе.
Подошел к пню, опустился на колени. Турки окружили его.
– Помолись своему богу, гяур! – сказал Раис-эфенди.
– Господи! – начал мальчик и тут же замолк.
– Быстрее! – торопил его Раис-эфенди.
Мальчик молчал.
– Ты что, не слышишь?
– Я забыл все молитвы.
– Все?
Янычарам не терпелось. Они уже обнажили ятаганы.
– Одну только молитву я помню, – проговорил мальчик. – Господи! Молю тебя в последний мой час: помоги моему отцу одержать победу!
Янычары вздрогнули, с ненавистью взглянули на мальчика. Один схватил его за волосы, пригнул голову к пню. Другой поднял ятаган…
– Отойдите! – вдруг приказал Раис-эфенди. – Оставьте его! – И повернулся к мальчику. – Встань!
Какое-то время мальчик не шевелился. Потом медленно поднялся на ноги, словно не веря, заглянул в глаза Раиса-эфенди. Но увидел в них не вероломство, а волнение.
– У тебя бесстрашное сердце, мальчик! – сказал Раис-эфенди. – Ты заслужил право на жизнь. Ты будешь настоящим мужчиной. Иди!
– Как…
– Иди и скажи твоему отцу: «Отец, Раис-эфенди не смог пролить невинную кровь. Солнце уже взошло, а голова моя все еще на плечах. Но солнце зайдет. И с заходом солнца падет твоя голова, отец!» Иди и скажи ему это…
Мальчик неуверенно двинулся к молдавскому лагерю. Когда он исчез из виду, из тени шатра вышел Осман-паша.
Роман-шедевр в прогрессивном жанре трансреализма: большая часть событий происходит в бардо — пограничном месте-состоянии между жизнью и смертью (в буддизме). Сондерс, блестящий мастер короткой формы, написал трагическую семейную историю со сверхъестественной атмосферой, преодолевая все жанровые условности. Наследник Эдгара По и Германа Мелвилла, Сондерс в «Линкольне в бардо» соединил поэтичность и исторические реалии, взяв за основу реальный случай с американским президентом и его маленьким сыном. Этот роман действительно перенесет вас за грань реальности.Книга содержит нецензурную брань.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
Конец III – начало II века до н.э. Мир охвачен неистовым противоборством двух величайших держав за господство над Средиземноморьем. Мисдес, сын влиятельного сенатора, воюет в Испании под началом Ганнибала. У него обнаруживаются выдающиеся способности, и полководец предлагает ему стать дипломатом, наделенным особыми полномочиями. На новой службе Мисдес весьма успешен: мирит и сорит племена; привлекает новых союзников на сторону Карфагена. Получив задачу: спровоцировать конфликт с подконтрольным Риму городом Сагунтом, он замышляет хитроумную операцию, для участия в которой привлекает илергетов – самое могущественное племя Испании.
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Очередной том новой серии «Великие войны», адресованной любителям истории, посвящён одной из самых интригующих эпох в мировой истории — эпохе крестовых походов. В него включены впервые публикуемый увлекательный исторический роман писателя Геннадия Прашкевича «Пёс Господень» и обширная подборка мемуаров и документов о походах крестоносцев.
Эта книга — повесть китайского писателя о «культурной революции», которую ему пришлось пережить. Автор анализирует психологию личности и общества на одном из переломных этапов истории, показывает, как переплетаются жестокость и гуманизм. Живой документ, написанный очевидцем и участником событий, вызывает в памяти недавнюю историю нашей страны.