Для чего мы живем? - [11]

). В целом, для непрерывной, «сплошной» материи, которая тут описывается, предела скоростей вообще может не быть, точнее могут лимитироваться скорости взаимодействия сравнительно сложных материальных объектов, но не элементов материи.

Непрерывность материи должна также специфически влиять на свойства пространства. Имеется в виду четырехмерное пространство самой материальной субстанции. Например, из того что два объекта соседствуют в метрическом пространстве нашей Вселенной, совсем не следует, что образующие их группы элементов так же расположены в пространстве материи. Отношения и структуры объектов нашего мира, строго говоря, задаются не элементами материи, а их взаимосвязями, сами же элементы могут располагаться в пространстве материи самым невероятным, с нашей точки зрения, образом. Что касается пространства Вселенной, то оно, очевидно, неевклидово и представляет собой трехмерную поверхность, искривленную в четырехмерном пространстве.

Шестое чувство

Согласно обыденным представлениям, человек воспринимает мир с помощью пяти видов чувств, или ощущений: зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания. Биологии, правда, известно большее их количество, — в том числе, например, чувство равновесия, основой которого является вестибулярный аппарат. Однако эти дополнительные сенсорные способности уже не столь очевидны, поэтому фразеологизмом, послужившим названием этой главы, как правило, обозначаются некие мнимые или подлинные экстрасенсорные возможности, выходящие за рамки нормального восприятия.

Между тем с более веским основанием шестым чувством могло бы именоваться то, которое не менее привычно для нас, чем перечисленные пять чувств, и которое, собственно, и делает человека человеком, т. е. существом разумным. Имеется в виду наша способность «слышать» свои мысли. Именно эта способность составляет суть самосознания, которое следует рассматривать как синоним сознания вообще.

Очевидно, что функции отражения и обработки некоторой внешней информации, свойственные сознанию, реализуются, к примеру, обычным компьютером, но это не делает его устройством с искусственным интеллектом, а тем более разумным субъектом. Чтобы адекватно моделировать деятельность разума, техническое устройство должно обладать обратной связью, т. е. его реакции на входящую информацию сами должны служить входящей информацией. На основе этого принципа функционирует сознание. Сознание, лишенное самосознания, не знающее себя, представляется чем-то совершенно невозможным. Точнее, это было бы нечто наподобие комка глины, реагирующего на воздействие (деформируясь соответствующим образом) и «запоминающего» его (сохраняя эту деформацию), но никак не то, что мы привыкли называть сознанием.

Свойства отражения или памяти, характерные для сознания, а также и для глины, вообще широко распространены в природе. В сущности, практически любое взаимодействие накладывает некий, хотя бы кратковременный, отпечаток на участвующие в нем объекты. Можно сказать, что эти свойства в целом присущи материи. В чем же специфика отражения, характерная именно для сознания?

Прежде всего, сознание сохраняет длинную «историю» взаимодействий, в которых оно участвовало. Наверное, всем знакомы ситуации, когда неожиданно вспоминаются вещи, казалось бы, давно и безнадежно забытые. Некоторые результаты опытов по гипнозу демонстрируют еще более впечатляющие возможности человеческой памяти. Если это учитывать, то, пожалуй, следует предположить, что наша память вообще ничего не теряет из полученной информации (между тем это должен быть колоссальный объем, даже одной только зрительной информации, «считываемой» дважды в секунду). В то же время в неживой природе мы нигде не видим примеров подобной памяти.

Вообще, похоже, лишь сознанию свойственно в буквальном смысле существовать во времени, т. е. иметь некую временную протяженность. Прошлое, равно как и будущее, можно найти только в сознании. Все же окружающие нас предметы существуют исключительно в настоящем.

Предположим, проходя через пустынную местность по каменистой тропе, я сдвинул один из камешков в сторону. «Знает» ли теперь этот камень, что раньше он занимал другое положение? Более того, может ли хоть кто-нибудь или что-нибудь в целом мире засвидетельствовать это вместе со мной (притом что никаких сколов или царапин на камнях и даже следов на земле в результате моего действия не осталось)? Кажется очевидным, что камень, лежащий на прежнем месте, впредь будет существовать только как факт моего сознания.

С этой точки зрения можно утверждать, что все материальные объекты — а значит, и весь материальный мир — «не помнят» своего прошлого. Та же глина, приняв некую форму, существует в ней, не отличая ее от прежних своих форм, «не помня» о них. И если исследовать эту глину любыми доступными способами, мы не сможем установить, каковы были ее предыдущие состояния (да и были ли они вообще), основываясь исключительно на ее состоянии в данный момент.

Сознание же содержит в себе свои предыдущие состояния. Можно даже сказать, что наше настоящее есть, в сущности, сумма прошлого.