Длинный путь, трудный путь - [12]

— Того же, что и вы — оружия Союза. Мы конфискуем ваши фургоны. Дайте им знак, пусть въезжают.

Фургоны уже показались в поле зрения, так что легко можно было сосчитать их.

Краска залила лицо капитана армии северян.

— Они останутся стоять снаружи, пока я не скомандую им входить. А я этого не сделаю!

Он блефует, сказал себе Оверстрит.

— Вы сделаете, если не хотите, чтобы ваши люди погибли, капитан. Мы готовы убивать, если придется.

Но капитан не блефовал.

— Лучше потерять здесь несколько человек, чем дать вам возможность захватить это оружие и убить гораздо больше.

Оверстрит оглядел с ног до головы высокую фигуру сержанта и понял, что нужно делать.

— Уиллер, — позвал он.

Уиллер вошел в комнату в сопровождении рядового.

— Капрал примерно твоих размеров, — обратился к нему лейтенант. — Как думаешь, сможешь убедить его одолжить тебе ненадолго свою форму?

Капитан-янки рассвирепел.

— Послушай, солдат, если ты хоть на минуту наденешь эту форму, ты станешь шпионом! Очень возможно, что тебя повесят.

Уиллер слегка осклабился, так что чуть приподнялась черная щеточка усов, и ответил скрипучим ленивым голосом:

— Если хочешь повесить меня, капитан, тебе придется дождаться своей очереди. У меня на родине куча народу, которые имеют право первенства на эту привилегию. Это главная причина, почему мне пришлось покинуть Техас.

Он увел здоровяка-сержанта в другую комнату, откуда вскоре донеслись звуки короткой потасовки, затем сильный удар. Минутой позже в дверях появился Уиллер, одетый в грязную голубую форму.

— Кажись, я все-таки побольше размером.

Оверстрит возликовал в душе. Сработало!

— Теперь выходи и встань у ворот. Помаши им, чтобы въезжали. Если они будут задавать вопросы, скажи, что ты из передового отряда, прибывшего сюда два дня назад. Запри ворота, когда въедет последний фургон. А потом — береги свою шею.

Стоя в воротах, Уиллер помахал шляпой, взятой у капрала-янки. К этому времени фургоны остановились, явно следуя заранее данному приказу. Теперь они снова двинулись вперед.

Оверстрит уже мог слышать крики погонщиков мулов. Сердце его колотилось у самого горла, когда первый фургон прошел через ворота, а за ним второй, третий. На каждом фургоне сидел погонщик, управлявший тремя парами мулов. Фургоны мерно катились через ворота; неожиданно за спиной лейтенанта раздался нарастающий шум.

— Глядите, сэр! — Это кричал солдат, оставшийся в помещении, когда Уиллер ушел.

Оказалось, что капитан-янки уже почти добрался до двери. Не имея времени на размышления, Оверстрит поднял пистолет и обрушил его на голову офицера. Охнув, тот упал ничком на индейский ковер, покрывавший грязный пол.

Линда Шафтер бросилась к мужчине. Перевернув его, она сказала что-то на испанском. Одна из мексиканок быстро принесла ей миску с водой и кусок материи. Вытирая лицо лежавшего без сознания офицера, девушка подняла голову. Ее темные глаза в ярости метнулись на Оверстрита, губы дрожали от невысказанных слов. Лейтенант не слышал их, но хорошо понимал смысл, и от этого ему было очень больно.

Двенадцать фургонов въехали в большой двор. Оверстрит видел, как Уиллер закрыл ворота, затем метнулся в сторону.

Сглотнув комок в горле, лейтенант шагнул к двери.

— Давайте, ребята! — прокричал он. — Выходите!

Техасцы в серых мундирах вышли вперед почти одновременно. На секунду среди потрясенных всадников и погонщиков-янки воцарилась тишина. Затем они закричали все сразу, выхватили карабины и пистолеты. Один из погонщиков хлестнул своих мулов, разворачивая их к воротам, но тут же остановился, увидев, что они заперты. Тогда он спрыгнул на землю, намереваясь отпереть их, но отпрянул, услышав, как лязгнул затвор карабина Уиллера.

Со стороны северян раздалось с полдюжины беспорядочных выстрелов, но их цели были слишком подвижными. Шум и неразбериху перекрыл уверенный голос Оверстрита:

— Бросьте оружие! У вас нет шансов. Мы захватили вашего офицера.

Солдаты нехотя подчинились. Они побросали ружья и карабины на землю и выстроились в линию, высоко подняв руки. В течение двух минут фургоны были захвачены.

Оверстрита очень заинтересовали два дополнительных фургона; в них обнаружился корм для животных и запас продовольствия для солдат. Остановившись на секунду, лейтенант осознал, что сердце его стучит, как паровой двигатель. Невероятно, но им это удалось! Его отряду — банде самых отпетых негодяев в команде Сибли! Вряд ли хоть один человек из отряда стоил своей шкуры. Но они захватили двенадцать фургонов янки и склад оружия. Как далеко теперь до безопасного места? Сто миль? Сто пятьдесят? Тяжелый путь, это в лучшем случае. Но у них уже есть преимущество.

Оверстрит торопливо пересчитал солдат-янки. Двенадцать погонщиков мулов, по одному на каждый фургон. Сопровождающий эскорт, состоявший из десяти всадников, не считая офицера и сержанта. Маловато для такого дела. Но, возможно, людей было мало в расчете на то, что передовому отряду собирались предоставить достаточно большой эскорт на обратном пути. Офицер Союза опрометчиво не принял в расчет угрозу со стороны индейцев.

Лейтенант обратился к своим людям:

— Половина из вас возьмет погонщиков и уведет животных от фургонов, не разделяя упряжек. Отведите их к воде. Проследите, чтобы они поели и отдохнули. В пути им это вряд ли удастся.