Длинные тени - [63]

— С этими двумя эсэсовскими защитниками и спорить неохота, — сказала Фейгеле в ответ женщине, — но вам я могу сказать, что никакого недоразумения здесь нет. Этот человек, о котором здесь говорят, что он порядочный и благочестивый, и который прикидывается божьим агнцем, в Польше задушил газом сотни тысяч людей, в том числе отца и мать молодого человека, который задержал его, его сестру и ее такую же маленькую, как у вас, дочку. По-английски я говорить не умею, но вот этот солдат, со шрамом на щеке, понимает и немного говорит по-немецки, и вы, если не передумали, можете сами к нему обратиться.

Женщина ничего не ответила. Она потянула детей за руки, и они направились к карусели. Фейгеле подошла к солдату со шрамом и спросила:

— Чего мы так долго ждем?

— Успокойтесь, мисс, сегодня воскресенье. И уж если мы удостоились чести быть в одной компании с такой красавицей, как вы, зачем спешить? Берите, мисс, пример с вашего кавалера. Он свое дело сделал и знает, что из наших рук никто не увернется. Правда, и немец ведет себя так, будто ему опасаться нечего, но я уже привык к тому, что только маленькие дети и большие дураки говорят правду.

— На комплименты вы, оказывается, мастер, но я спрашиваю всерьез. От этого шума, от музыки можно оглохнуть. А адвокаты Бауэра… Вы только посмотрите, их становится все больше и больше.

— Сейчас подойдет наш «джип», и мы отвезем задержанного, а там уж им займутся следователи. Я лично вам верю больше, чем бумажке, которую кто-то из наших ему выдал. Но, как видите, я только простой американский солдат.

Бауэр стоял с таким видом, будто его все это не касается. Но, когда ему приказали идти, он заупрямился:

— Никуда я сейчас не пойду. Меня ждут. Если вы имеете право, возьмите мой документ, а завтра я сам явлюсь, куда скажете.

Немецкий полицейский ответил лаконично:

— Исключено!

Бауэр заносчиво вскинул голову и высокомерным тоном заявил:

— Я требую, чтобы вы сейчас же меня отпустили.

И снова услышал в ответ:

— Исключено!

Видимо, Бауэр не совсем потерял надежду выпутаться из этой истории и позволил себе пригрозить американским солдатам:

— Смотрите, как бы вы потом не пожалели. Вы вынуждаете меня обратиться с жалобой к вашему главному коменданту.

Это возмутило солдата со шрамом. Он побагровел. Двумя руками резко повернул Бауэра направо, потом налево, после чего рванул его на себя.

— А ну-ка, шагом марш! А парень, что тебя задержал, пойдет рядом. Нравится тебе такая компания? Если не нравится, то у тебя есть выход. Попроси, чтобы тебя переправили в Польшу. Поляки, думаю, тебя хорошо запомнили и будут рады такому «желанному» гостю.

Немецкому полицейскому он приказал:

— Освободи нам дорогу!

Так они шли до ворот берлинского Луна-парка, а оттуда на машине доехали до полицейского участка.

Самуилу не терпелось скорее позвонить майору Кневскому и сообщить ему о случившемся, но он решил не отходить от Бауэра до тех пор, пока тот не окажется за решеткой. Начальник полицейского участка заверил, что надлежащее распоряжение относительно Бауэра будет немедленно отдано, но при этом позволил себе пошутить. С ухмылкой он спросил американского солдата:

— Вы никогда не были охотником или рыбаком? — И, услышав отрицательный ответ, продолжал: — Даже с опытными охотниками случается, что гонятся они за волком, а, оказывается, вспугнули зайца. Любой рыбак знает, что в сеть попадает всякая рыбешка — большая, средняя, маленькая и совсем мелочь, которую можно, не раздумывая, бросить обратно в реку.

— А мне думается, — ответил ему солдат, — что если это не акула, то во всяком случае и не рыбешка. Но даже такую «мелочь», как вы говорите, обратно в воду бросать не следует. Из нее со временем могут вырасти довольно крупные хищники.

— Возможно, возможно… — нехотя согласился тот.

Свое обещание начальник полиции сдержал. Бауэра заперли в камере с зарешеченным окном.

Оставив позади полицейский участок, Самуил и Фейгеле кинулись искать телефон-автомат. Когда в автоматах нет нужды, они попадаются на каждом углу, а тут… Наконец подвернулся автомат, и Лерер стал торопливо крутить телефонный диск. В квартире представителя польской миссии по делам военных преступников долго не снимали трубку, и, когда наконец кто-то подошел к телефону, Лерер, не поздоровавшись, выпалил:

— Бауэр у нас в руках!

— Кто-кто?

— Эрих Бауэр.

— Обергазмейстер из Собибора?

— Да, пан майор.

Трубку снял Берек, который пришел к Станиславу в гости. Если бы Лерер знал, что с ним разговаривает не Кневский, а кто-то другой, он был бы сконфужен. Правда, ничего страшного здесь нет. Было бы только сообщение достоверным. Тем временем трубку взял Кневский:

— Что случилось? Кто говорит?

— Вы меня не узнаете? Это я, Лерер. Мы поймали Бауэра.

— Успокойтесь, Самуил. Я даже сперва вашего голоса не узнал. Когда и где это произошло?

— Два часа назад. В Луна-парке. На карусели. Он катался на лошадке… — выпалил Самуил на одном дыхании.

— Он сопротивлялся?

— Не очень.

— С вами Фейгеле?

— Да.

— Вы уверены, что это Бауэр?

— Абсолютно. Поверьте, ошибка исключена. Это настолько точно, что вы можете хоть сейчас сообщить в Варшаву.