Длинные тени - [140]

— Как будто ясно, — тихо произнес Гросс. — Во всяком случае, такое предположение вполне допустимо. Должен вам сказать, что ваше пребывание здесь оказалось не бесполезным. К нашему разговору мы еще вернемся.

К этому времени Береку стало известно, что по установленному в Бразилии законом порядку обращаться с заявлением о выдаче для суда преступника любая страна может не позже чем через девяносто дней после того, как официально объявлено о его аресте. В случае, если требования о выдаче преступника поступают от нескольких стран, предпочтение отдается той из них, на территории которой он совершил наиболее тяжкие преступления. Кроме того, между Бразилией и Федеративной Республикой Германией заключено специальное взаимное соглашение о выдаче преступников.

Вагнер и сам понимал, что уж если суд над ним неизбежен, то лучше, чтобы он состоялся в ФРГ.

С просьбой о выдаче Вагнера обратилась и Австрия на том основании, что он бывший гражданин этой страны. Сделано это было, как сам он понимал, скорее всего, для видимости.

Из Израиля прибыл специальный представитель министерства юстиции и также привез с собой важные документы, подтверждавшие вину Вагнера. На том основании, что в его стране проживает большинство уцелевших собиборовцев, требовал выдачи преступника Израилю.

Ходили также слухи, что делом Вагнера заинтересовались правительства Югославии и Италии, и не сегодня завтра они пришлют официальные запросы. Но всех их опередила Польша.

Уже в начале июня польское министерство юстиции обратилось к правительству Бразилии и наиболее веско аргументировало, почему Вагнера, осуществлявшего массовые убийства людей в Собиборе и Треблинке, должны немедленно выдать Польше, и только ей одной.

Берек был убежден, что требования народной Польши справедливы и неоспоримы. Там лучше, чем где-либо, знают все черные дела этого хищника. В Польше, можно не сомневаться, он получит по заслугам и сполна.

Тереза нутром почуяла приближение опасности. Ее охватило все нарастающее беспокойство, пока, наконец, она не впала в непривычное для нее угнетенное состояние. Фушер исполнил ее просьбу: отдал ей фотографию Вагнера, снятую на контрольном пункте американской армии в 1945 году. Заодно он показал ей кипу газетных вырезок о Вагнере. Надо думать, что это, собственно, и было основной целью его встречи с ней. Нужно было нагнать на нее страх, чтобы она не валяла дурака и стала сговорчивее.

Поначалу Фушер сделал вид, что колеблется — оставлять ли Терезе все эти материалы, а потом, не дав ей опомниться, с ухмылкой заявил:

— Пожалуй, лучше будет, если вы внимательно прочтете все, что пишут в газетах. В вашем положении надо трезво смотреть на вещи, чтобы не просчитаться.

Фушер, очевидно, решил, что сказанного недостаточно, и без обиняков добавил:

— Большинство полагает, что есть кого судить и за что судить. События развиваются настолько быстро, что расчеты тех, кто требует: «Кровь — за кровь, смерть — за смерть!» — могут скоро сбыться…

В таком случае не рассчитывает ли Тереза на его помощь, на то, что он как-нибудь облегчит ее положение?

Тереза и без того в глубине души не верила в то, что Густаву удастся уйти от наказания, но до сих пор никто еще не разговаривал с ней так откровенно, как этот американец. На сей раз несчастье коснулось ее самой. А если ко всему еще конфискуют имущество Вагнера? Все пойдет прахом! При этой мысли у нее помутилось в глазах. О майн готт! Вот до чего дожила, а ведь это только начало. Самое страшное — впереди. В эту минуту она и впрямь готова была взвыть по-волчьи.

Юджин Фушер свое дело сделал. Больше возиться с ней и даром тратить время он не станет. Теперь, надо полагать, она перестанет изворачиваться, ускользать от прямых разговоров. А для того чтобы фрау Штангль окончательно убедилась, что с ней не шутят, он нанесет ей последний удар:

— Нэтн Шлок находится сейчас здесь, в городе. И если вы, Тереза, — сказал он фамильярно, — хотите его видеть, вот его визитная карточка. Здесь указан номер его телефона в отеле, где он остановился. Хочу еще добавить: все, о чем я здесь говорил и что вы узнаете из газет, Вагнеру уже известно. И, наконец, мне кажется, что при нынешних затруднительных обстоятельствах ваш Густав будет скорее нуждаться не в терапевте, а в психиатре. Да, да, дорогая моя, к сожалению, это не пустой разговор, так для него будет лучше.

Тереза недоуменно спросила:

— Что, собственно, вы этим хотите сказать?

— Напрасно тревожитесь. Вагнер как был, так и остается в здравом уме, но то, что я вам советую, — единственное, что может ему помочь. Повторяю: е-дин-ствен-ное!

Тереза попыталась было возражать, но вскоре примирилась с мыслью, что этому янки, который говорил с ней, не повышая голоса, придется уступить и делать так, как он советует. Другого выхода у нее нет.

ТЕ, КТО НЕ ХОТЯТ ЗАБЫТЬ

Вот чего Берек никак не мог ожидать: после того как Тереза дважды звонила и просила его как можно скорее прийти, ему приходится торчать в холле и ждать, пока его пригласят войти в комнату. За дверью явственно слышны шаги, но на стук никто не отзывается. Странно!

Что это может означать? Конечно, недолго повернуться и уйти, но он этого не сделает. Берек стал прислушиваться к тому, что происходит за дверью. Нервные шаги Терезы взад и вперед по комнате напоминают метание зверя в клетке. Должно быть, на душе у нее не сладко. Но как быть? Войти в комнату без разрешения — не в его правилах, но что поделаешь? Он слегка толкнул дверь, и она отворилась.