Длинные тени - [137]

Берек ходит по улицам, но ничего не видит и не слышит; голова у него занята одним — как добраться до Шлока? Разве только просить об этом Терезу? Ее теперь Шлок интересует не меньше. О состоянии здоровья Вагнера Берек ей подробно расскажет, что до остального — лишь столько, сколько сочтет нужным. Правда, не исключено, что она и без него все знает. Фушер такой человек, что, если ему это выгодно, он и сам не преминет обо всем сообщить.

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ

Помещение, отведенное для встречи Вагнера с представителями печати, было слишком тесным и не вмещало всех желающих присутствовать. Тем, кто хотел оказаться поближе к арестованному, приходилось пробиваться локтями. Возбуждение нарастало, но дверь, ведущая в дежурную камеру, все еще оставалась закрытой.

Берек знал, что хотя Вагнер за решеткой, но перед журналистами он предстанет не с заложенными за спину руками и сидеть будет не на табуретке за неструганым столом. Знал он также, что кое-кто из корреспондентов явился сюда затем, чтобы своими вопросами и репликами поддержать Вагнера, подбодрить его, а потом попытаться убедить общественность в том, что вообще нет основания его судить. Эти господа не прочь превратить встречу в салонный разговор.

Вагнер появляется в сопровождении того самого охранника, который привел его на встречу с экспертами. Он машет голыми загорелыми руками, старается идти непринужденно и не спеша проходит к своему месту. Берек сидит так, что ему не приходится, как другим, вставать, чтобы разглядеть арестованного; он хорошо видит его с головы до ног. За последние дни Вагнер заметно осунулся. Лоб и щеки избороздили глубокие складки. Шея стала тоньше и еще более дряблой. Сутулые плечи не дают ему выпрямиться во весь рост.

Он степенно усаживается в кресло и внимательно разглядывает корреспондентов, с которыми ему сейчас придется иметь дело. С их уловками он хорошо знаком. С ними надо ухо держать востро. Недаром говорят, что перо бывает страшнее пули. Само собой, не все, что знает, он станет им выкладывать. Скорее — наоборот. Минуты две он сидит молча, будто воды в рот набрал. Когда нужно будет — он заговорит и за словом в карман не полезет.

Таков примерно, по предположению Берека, ход мыслей Вагнера в эти минуты.

Говорить начал Вагнер сперва тихо, невнятно, но постепенно голос его окреп и речь стала более отчетливой.

— То, что я собираюсь здесь сказать, должно вас убедить, что я ни в чем не виновен…

Это, по всей вероятности, подсказка адвоката.

В первые минуты Вагнер ведет себя вполне корректно, говорит спокойно, чуть ли не доверительно. Однако стоило перейти к вопросам, как все его напускное спокойствие улетучивается. Он поводит плечами, отвечает то недовольно, с досадой, то с неприкрытой злобой, чуть не свирепея, кровь ударяет ему в лицо.

— Да, судебный следователь ознакомил меня с материалами обвинения. Да, меня обвиняют в убийствах и истязаниях, но я докажу, что это не соответствует действительности. Сколько страниц содержат материалы моего дела, мне никто не докладывал. Кто-кто, но уж газетчики знают отлично, что написать можно все, что угодно. Подтвердить или опровергнуть названное количество транспортов, прибывших в Собибор — а речь идет о ста шести, — я не могу. Возможно, что это так. Я и теперь считаю, что слабым и больным не место среди живых. Это я знал еще до того, как фюрер пришел к власти. Я бы не сказал, что Треблинка и Собибор были лагерями смерти. Принудительный труд там применяли, управлять людьми приходилось твердой рукой. Все это правда. Вы спрашиваете, что собой представлял Франц Пауль Штангль? Могу сказать лишь одно: это был прекрасный офицер и хороший, добропорядочный человек.

Так он и сказал: «хороший, добропорядочный человек».

— Почему вы отвечаете не на все вопросы, которые вам задают? — послышался чей-то громкий голос из-за спины Вагнера.

— Какие еще вопросы? Пока я на все ответил, и вообще прошу меня не перебивать, в противном случае я откажусь продолжать беседу с вами. Мне это ничего не стоит. Контракта с вами я не заключал, так что…

Произнося эту тираду, он, однако, вспомнил о предупреждении адвоката: «Терпением можно и колодец вычерпать до дна». Да, с этими щелкоперами лучше держать себя в руках. Он переменит тон и в дальнейшем будет отвечать на все вопросы спокойно и сдержанно. Сейчас он доброжелательно обратится к этому вот плешивому, с куцей бороденкой, что сидит напротив него:

— Слушаю вас.

— Благодарю. Читатели наши, как вы знаете, большие любители сенсаций. С вашей помощью я мог бы им сообщить обо всем, что касается вашей второй фамилии — Мендель, которую вы себе взяли. Генеалогию рода Менделей, полагаю, вы хорошо изучили.

Вагнер на минуту задумался. Должно быть, пытается вспомнить все то, что он узнал о родословной ветви Менделей, когда отвалил за право носить эту фамилию изрядный куш.

— Фамилию Мендель носила семья венгерских евреев. В пятнадцатом веке это была одна из знатнейших в стране фамилий. Представители этой семьи тогда и в следующем столетии занимали высокий пост главного судьи по делам венгерских евреев. Позже эта должность была упразднена. Как явствует из документов, семья Менделей пользовалась незапятнанной репутацией при дворе короля. Так, например, король Владислав собственноручно написал письмо главе Венецианской республики, в котором заступился за Иосифа Менделя и просил освободить его от обязанности носить отличительный знак, что задевает его самолюбие. Членам этой семьи не раз приходилось вступаться за своих соплеменников перед власть имущими, и редко когда им отказывали. Если вы, герр журналист, владеете пером, этого будет достаточно, чтобы ваша корреспонденция вызвала сенсацию.