Дивное лето - [3]
— Не знаю, чем тут было любоваться и наслаждаться!
— Сам не знаю. Не помню… Гордился я, что ли.
— Гордился?
— Да. Наверно… Уже не помню, но мне кажется, я чувствовал гордость.
— Надо же, — сказал молодой. — А я вот ненавижу грозу. Обязательно намочит или заработок унесет.
— Я тогда ни о каком заработке еще не думал, мальчишкой был.
— Вчера тоже ничего не заработали. — Молодой зевнул. От духоты кровь приливала к голове. Зевая, он подошел к столику, поставил на место стул. — Нет бы заглянуть к нам этакой развеселой компании!..
— Посетителей маловато, — согласился старик, когда молодой официант вернулся, — ну да не беда. Люди, видимо, строятся.
— Строятся?
— Каждый мечтает о собственном домике. Здесь, на окраине, совсем как в деревне. Все хотят обзавестись своим домом.
— Н-да, — буркнул молодой.
— Экономят. Такое уже бывало. Один начнет, и все остальные за ним. А придерживают деньги, конечно, больше женщины…
— Еще как придерживают.
— И пускай себе строятся. Хоть дома поставят. А то ведь пропьют без толку.
— Н-да… Так ведь наш карман плачет! — возразил молодой.
— Перебьемся.
— У тебя что, денег много? Нет уж, лучше пускай пьют. По мне, пусть упиваются да сорят деньгами, тут-то мы и заработаем. Я вот квартиру надумал купить! А стоит это дело будь здоров!
— Не надо, чтоб упивались. Нехорошо это. Когда очень уж пьют, значит, не так что-то…
— Зато мы кошелек набьем!
Старик усмехнулся:
— Только о себе думаешь.
— Каждый только о себе думает.
Старик не ответил, посмотрел на небо.
— Тучи все собираются!
— Не верю я, чтоб кто-то там о других думал. Не верю в чудеса и в добрых людей.
— А ведь ты молодой…
— Много я всякого видал. Да и поездил! И на востоке был, и на западе… Люди везде одинаковые.
— Неодинаковые.
— А я говорю — одинаковые. Покажи мне хоть одного бессребреника, про каких в книжках пишут, в Библии или в газетах… а? Святых, брат, не бывает!
Старый официант принюхался, поднял голову.
— Вот-вот хлынет… — сказал он и пошел собирать скатерти.
Черные тучи надвигались со стороны гор, нависали над домами.
— Тот тип расплатился? — спросил молодой, когда они сошлись у служебного столика. — Вон тот, у входа.
— Он счета еще не просил.
— Дождешься, как же. Смотри, экая морда хитрая. Уставился в кружку — у него, видите ли, мировая скорбь, — а сам только и норовит улизнуть. Сколько он выпил?
— Три кружки.
— Три кружки! Ну, меня бы он не провел! Вон молодые, за моим столиком, люди все поприличнее, я и то их рассчитал. Сказал, гроза вот-вот начнется.
— Нельзя так. — Старик помрачнел. — Обида ведь.
— Вот те на! Зато с моими деньгами не смоются.
— Не всякий же смоется, — сказал старик. Он аккуратно складывал скатерти, складка в складку, даже примял слегка, чтоб не топорщились.
— Не всякий, да ведь никогда не знаешь… Мои выпили по яичному ликеру, а девушка еще и малиновый сок. Хорош бы я был!
Резкий порыв ветра пронесся над двориком, взметнул на улице пыль. Через миг зашумели кроны деревьев.
— Уйдет этот тип, вот увидишь. — Молодой достал из никелированного портсигара сигарету, размял ее, прикурил. — Ты стреляный воробей, не понимаю, зачем даешь себя объегорить.
Старик кончил складывать скатерти, протер глаза — ветром надуло гаревой пыли. Туча уже закрыла все небо.
— Надо верить людям.
— Верить? — Молодой официант рассмеялся, стряхнул пепел. — В наше время — верить?
— И в наше время, и всегда! Иначе все гроша ломаного не стоит…
— Громкие слова!
— Вовсе не слова.
— Я верю только себе! — Парень усмехнулся. — Да и то не всегда.
— Вот и плохо.
— Стареешь, — сказал молодой. — Старики любят умничать. Они как дети. Или еще хуже.
— В этом нет ничего обидного, — тихо ответил старик. — Дети умеют радоваться даже тому, что взрослых только раздражает. Они еще не думают о выгоде. А старикам она уже ни к чему…
— Да живешь-то ты все же на деньги! Гляди, сейчас улепетнут твои три кружки!
Мужчина за столиком стал посматривать на небо и на выход. Официанта все не подзывал.
— Ну? — Молодой взглянул на старика.
— Да никуда он не сбежит, — пробормотал тот.
— Увидишь, сбежит! Спорим?
— Спорить не хочу.
— Ага! Значит, спорить боишься!
— Не боюсь. Просто не хочу.
— Не хочешь, потому что боишься. Только и всего!
Ветер усилился. Сверкнула молния, и тут же раздался раскат грома. Молния, должно быть, ударила неподалеку. Тучи сгущались.
— Начинается, — сказал старик.
Парень и девушка подхватили свои вещи и выбежали на улицу. Человек за столиком у входа по шевельнулся.
Молодой официант сделал несколько коротких затяжек.
— А все-таки давай поспорим! Ну?
— Не люблю я этого, — ответил старик, — но если тебя так заело…
— На десятку! — Молодой схватил старика за руку. — Только вот разбить некому.
— И не ладо… Ты мне не доверяешь?
Молодой отдернул руку. Он не сводил глаз с одинокого посетителя.
Мужчина допил свое пиво. По сторонам больше не глядел. Небо совсем почернело, ветер поднимал клубы пыли. Старик направился к ближним столикам.
— Только ты теперь не подходи к нему, — бросил ему вслед молодой. — А то и спорить не стоило! Лучше давай-ка зайдем в буфет.
— Что ж, зайдем, — ответил старик; голос его звучал глухо.
Когда минуты через три они вернулись, мужчины уже не было. Словно вспарывая брюхо огромной тучи, сверкнула синяя молния. Сразу же хлынул дождь. Старик бросился за скатертью и за кружкой.
Погружение в глубины собственного подсознания доступно немногим. Среди избранных, наделенных недюжинной фантазией, силой воли и способностью к концентрации мысли и, как его зовут друзья "Маэстро". Но путь к совершенству сложен и таит в себе смертельные опасности...В оформлении обложки использована работа художника Маурица Корнелиса Эшера "Автопортрет" 1943 г.
Я впервые увидел Дмитрия Вачедина в Липках, на мастер-классе «Знамени». В последние годы из Германии приходит немало русских прозаических и поэтических текстов. Найти себя в русской прозе, живя в Германии, довольно трудно. Одно дело — воспоминания о жизни в России, приправленные немецкими бытовыми подробностями. Или — попытка писать немецкую прозу по-русски. То есть — стилизовать по-русски усредненную западную прозу… Но как, оставаясь в русском контексте, писать о сегодняшнем русском немце?Вачедин лишен ностальгии.
Рассказ «Гусеница» — одно из самых удачных произведений Дмитрия Вачедина. Сюжет строится на том, что русский мальчик ревнует маму к немцу Свену (отсюда в сознании ребенка рождается неологизм «свиномама»). Повествование ведется от третьего лица, при этом автор удивительным образом словно перевоплощается в мир маленького Миши, подмечая мельчайшие детали — вплоть до «комнаты, из-за своей треугольности как бы стоящей на одной ноге» и двери, которая «шатаясь и проливая кровь, поддается». Герой Вачедина как бы служит объектом для исследований, которого искусственно привнесенные в жизнь обстоятельства — семейные, социальные, но чаще связанные со сквозным мотивом эмиграции — ломают: так, ребенок в финале вышеназванного рассказа навсегда утрачивает русскую речь и начинает говорить только по-немецки.Борис Кутенков.
Мирослав Маратович Немиров (род. 8 ноября 1961, Ростов-на-Дону) — русский поэт, прозаик, эссеист, деятель актуального искусства. Главное сочинение Немирова — фундаментальная «Большая Тюменская энциклопедия» («О Тюмени и о её тюменщиках»).Цель, ставимая перед собой издателем-составителем — описать словами на бумаге абсолютно все, что только ни есть в Тюмени (люди, дома, улицы, заведения, настроения умов, климатические явления, события, происшествия, и проч., и проч.) + описать абсолютно все, что имеется в остальной Вселенной — в приложении к городу Тюмени и/или с позиций человека, в ней обитающего: Австралию, Алгебру, жизнь и творчество композитора Алябьева, книгу «Алиса в стране чудес», и т. д., и т. п.[Примечания составителя файла.1. В этом файле представлена устаревшая версия 7.1 (апрель 1998), которая расположена на сайте ЛЕНИН (http://imperium.lenin.ru/LENIN/27/nemirov/intro-izda.html)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Полина Клюкина не пишет про любовь полов своего поколения. Она пишет про поколение своих родителей. Её короткие рассказы заставляют сопереживать и бередят душу. Наверное, от того, что в них нет стандартных сюжетных схем, а есть дыхание жизни. В 2009 году она стала финалистом Независимой литературной премии «Дебют».