Диверсанты Второй мировой - [17]

Как бы там ни было, обзор действий подразделений «Бранденбурга» летом 1941 года в СССР позволяет сделать следующие выводы по всей теме данной работы.

1. После 22 июня 1941 года на Восточном фронте в составе ударных войсковых группировок всех трех атаковавших СССР групп армий вермахта — «Север», «Центр» и «Юг» — действовало 8 рот «Бранденбурга», т. е. 1600–1800 человек. Специфика их боевого применения, нацеленного на первом этапе войны на захват и удержание стратегически важных дорожных объектов, делает сомнительными истории о якобы широком использовании «бранденбуржцев» в советских тылах для выведения из строя линий связи, совершения терактов против должностных лиц РККА, НКВД и НКГБ, региональных партийных и хозяйственных руководителей, провоцирования саботажа и паники на прифронтовых магистралях и т. п.

2. Анализ реальных диверсионных операций с участием «бранденбуржцев» дает основания полагать, что, нередко используя советскую военную униформу и соответствовавшие документы, преобладавшие среди «бранденбуржцев» этнические немцы в большинстве своем не бы ли знатоками русского языка и не проводили в советском тылу сколько-нибудь массовых и действенных разведывательных акций, действуя в составе штатных подразделений «Бранденбурга». Это не исключает вероятности того, что в первые месяцы войны «бранденбуржцы» прикомандировывались для силовой поддержки разведкоманд и «айнзатцгрупп», подчинявшихся фронтовым разведывательным и контрразведывательным штабам абвера «Валли-I» и «Валли-III».

3. История украинского батальона «Нахтигаль» и эстонской группы «Эрна» свидетельствует о том, что в первый период войны «бранденбуржцы» использовались как инструкторы и офицеры связи не только в ходе подготовки, но и боевого применения национальных коллаборационистских формирований, которые и тогда, и впоследствии выполняли с учетом своих реальных возможностей широкий спектр задач (от разведывательно-диверсионных до карательных), прямо поставленных немецким командованием либо санкционированных им. Представляется, что именно эти национальные формирования совершали летом 1941 года большинство несложных по исполнению и локальных по масштабам диверсионных акций в тылах Красной Армии, упоминаниями о которых изобилуют как мемуары военачальников и рядовых солдат, так и опубликованные документы советских органов НКВД — НКГБ, пограничных и внутренних войск.

…Следуя древней мудрости, согласно которой «все кошки ночью серы», диверсантов «Бранденбурга» образца лета 1941 года можно уподобить «черным кошкам», неотличимым в темноте от своих собратьев иных окрасов, которых, уже по другой пословице, очень трудно искать в темной комнате. Особенно если их там никогда и не было…

И. Старинов Взрывы в Харькове

Наступало бабье лето. И под осенним солнцем Вяземские поля и перелески впрямь пестрели женскими косыночками и кофтами. Можно было в обеденный или предвечерний час и песню девичью услышать. Но редко. Очень редко. Не до песен было собранным на рытье окопов, эскарпов и контрэскарпов девчатам и солдатским женам.

Я провел под Вязьмой три дня. И оглянуться некогда было. Вдруг вызывают в штаб фронта: «Немедленно выезжайте в Москву». Приказ есть приказ. Я не мог даже попрощаться с товарищами-минерами. Вскоре пикап Шлегера уже вырвался на московское шоссе. «Зачем вызывают? — думал я — Нагоняй или новое задание?» Ничего радостного я не ждал. Осень сорок первого года не принесла радостей.

К исходу 27 сентября мы были в столице. Промелькнули Бородинский мост, тесная Смоленская площадь, Арбат, зазеленела листва Гоголевского бульвара. Вот и знакомые желтые стены второго дома Наркомата обороны. Смахнув пыль с сапог, одернув измятую гимнастерку, поднимаюсь прохладными лестничными маршами в привычно темноватый коридор. До чего же прочно и неизменно все в этом здании!

Генерал-майор Л. З. Котляр уже ждал меня. Невысокий, коротко стриженный, торопливо шагнул из-за большого дубового стола:

— Очень рад, что поспешили! Прошу!

Я полагал, что Котляр станет расспрашивать о действиях минеров, и уже прикидывал, что и как сказать ему. Но генерал-майор ни о чем расспрашивать не стал. Озабоченно потирая седеющий ежик волос, заговорил сам:

— Ваш вызов связан с некоторыми событиями и новыми планами Ставки… Обстановка на Юго-Западном вам известна?

Из сводок Совинформбюро я знал, что войска противника вплотную подошли к наспех восстановленному киевскому укрепрайону. Наши войска упорно, в кровопролитных боях отстаивают нашу святыню — мать городов русских…

Котляр вздохнул, догадавшись, о чем я думаю.

— Киев оставлен 19 сентября, — угрюмо сказал он. — Враг угрожает харьковскому промышленному району и Донбассу.

Огромная тяжесть придавила плечи. Киев оставлен?!

Голос генерал-майора Котляра звучал как из-за стены, услышанное не укладывалось в сознании:

— Четыре армии попали в тяжелое положение. Они с боями выходят из окружения. Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне харьковского района массовыми минно-взрывными заграждениями[42].

Котляр сделал паузу и повторил: