Диверсанты - [40]

Вдруг капитан затылком почувствовал опасность, на миг оглянувшись, еле успел увильнуть, уступая дорогу громадной туше медведя с тяжёлым сопением пролетевшей мимо. Гора работающих мышц пронеслась вперёд, оставив просеку в зелёных зарослях папоротника, шлейф запаха шерсти и страха. За мамашей, сильно отставая, жалобно крича, косолапили двое детишек. Местность пошла под уклон, где медведи бегают плохо, медвежата совсем отстали, а парни проскочили рядом с медведицей, косясь с опаской. Впереди блеснула полоса реки, как раз туда и спешило зверьё, ведомое инстинктом сохранения.

Жар становился нестерпимым. Пожар шёл верхом. Это наиболее опасно, при ветре пламя распространяется очень быстро не оставляя шансов медлительным, не способным вовремя и правильно сориентироваться.

На берегу спасительной, метров семьдесят шириной реки бросили экипировку, взяли только оружие, влетели в воду, отчаянно мослая руками, отплывая дальше. Почти сразу за ними с сильным плюхом ухнула медведица. Из воды торчала лохматая голова с маленькими глазками и шевелящимися чёрными ноздрями. Она быстро догнала разведчиков, на крейсерской скорости прошла дальше.

А позади ревущее пламя не находя новой пищи бесновалось у воды плюясь искрами, горящими веточками, дрожащим раскалённым воздухом, пронёсшимся над самыми головами.

Медведица выбралась на противоположный берег, энергично отряхнулась и развернулась, высматривая потомство.

Парни на четвереньках выползли на отмель и без сил попадали, глядя на полыхающую тайгу. На их счастье река оказалась рядом, а тайги позволяла передвигаться бегом. Если б тут были сплошные заросли, разведчики были бы обречены.

Медвежата исправно выгребали, а мамаша рычанием поддерживала детишек. Вот они выбрались, тоже отряхнулись, мать обнюхала обоих, и троица вразвалку заспешила в лесную чащу метрах в сорока от реки.

— Неслабо пробежались… — немного отдышавшись, прохрипел Негатив.

— «Мишки» не будет… — выдохнул капитан.

— Мишки в лес ушли… — отозвался Мамба.

Все засмеялись со смешанным чувством усталости, ещё не отпустившей тревоги и вместе с тем расслабленности, понимания, что обошлось…

До условленного места предстояло топать ещё часа четыре, а пожар пришёл как раз с той стороны. Это значит, пилоты для очистки совести сделают пару кругов и уйдут на базу, а до неё больше трёхсот километров сплошной тайги.

Приплыли…

Следовало углубиться в лес и уже там принимать какое-то решение. Парни покинули берег, хлюпая водой в берцах, мокрые с ног до головы, зашли в чащу. Лейтенанты Мамбеталиев и Седых заняли оборону, а старшие лейтенанты Шахов и Кубаев вместе с капитаном Туркалёвым склонились над планшетом.

Согласно карте, никаких населённых пунктов на предстоящем пути не было, экипировка успешно догорала на оставленном берегу.

— Дела наши хренувы, — подвёл итог короткого совещания капитан. — Рации нет, «уоки-токи» не в счёт, это вы и без меня знаете. На вертолёт рассчитывать не приходится. И всё же пройти триста километров по дремучей тайге мы сможем. Чай, не барышни кисейные. Весь вопрос в том, сколько времени на это уйдёт. Дело к осени, путь неблизкий, а экипировочка лёгкая. Не успеем выйти — дадим дуба. Ладно, не будем о грустном. Надо сплавать назад, посмотреть, что уцелело. Фляжки — наверняка. Может, ещё что-то осталось. Надо забрать всё. Гранатомёт и пулемёт с лентой тоже заберём, тащить тяжело, а оставлять глупо. Воду во фляжках придётся экономить. Между обозначенными на карте реками путь неблизкий, наверняка есть ручьи и родники, но не факт, что попадутся на пути. Всё, возвращаемся за имуществом. Мамба! Прикроешь на всякий случай, мало ли чего.

Переправившись назад с остатками уцелевших вещей и оружием, занялись осмотром, ревизией и укладкой вещей в один более-менее целый РД. Отжали сырую одежду, носки и тронулись в путь с прежними предосторожностями. Ходить по-другому они просто не умели.

Впереди ждала труднопроходимая тайга, буреломы, бескрайние непроходимые топи, холодные реки, озёра, дикие звери и великое безмолвие девственной не тронутой человеком природы.

— Слушайте, — подал голос Бек. — Может, останемся? Ну её нахрен, эту войну, а?

— Вообще-то мы Присягу принимали, если что, — строго ответил Янычар, сдержав улыбку.

— Если что, командир, для всех мы заживо сгорели или погибли во время операции, — возразил Бек. — Даю голову на отсечение, искать нас никто не будет.

— А шо, Бек дело гутарит, — поддержал Негатив. — Ещё бы баб и вообще можно было бы зажить коммуной.

— Этот всё о бабах, — с показным сожалением вздохнул Бек.

— Так ты хочешь остаться тут без баб? — сварливо воскликнул его друг. — Тихо сам с собою правою рукою?

— Да пошёл ты, — беззлобно отозвался Шахов.

— Я-то пойду. Да вот что ты без меня делать будешь? — завёл любимую пластинку Седых. — Пропадёшь ведь без меня.

Янычар улыбался, представляя себя и парней этакими бородачами-отшельниками в лаптях, в рубахах до колен, подпоясанных ремешками. Все живут в избушках на курьих ножках, охотятся, ловят рыбу, собирают грибы, ягоду.

И никакой войны.

Идиллия.

В словах Бека есть смысл, только вряд ли кто реально собирается так поступить.