Дитя Зла - [30]
— И вот мы пришли. Край леса. — коротко резюмировала женщина.
— Что мы теперь будем делать? — беззаботно спросил Алистер, наслаждаясь ветром, которого он не ощущал уже несколько дней.
— Полагаю, что путь ваш теперь лежит к столице. Поведать ты хотел начальству своему о том, что видел, где бывал.
Слова женщины будто окатили паладина холодной водой, не ожидавшего такого поворота.
— Что значит «ваш»? — с удивлением спросил Алистер.
— Значение такое же, как и всегда. Здесь граница двух государств: моего — лесного и твоего — Славизема. Я довела тебя до твоего, как и обещала. Дальше моим сто́пам хода нет.
— Почему тебе нет хода по моей земле? — с истинным недоумением продолжал Алистер.
— И вновь вопросы глупые?
— Да в чём глупость?!
— Скажи мне, паладин, за что изгнали юновлян? За что их смерти предавали?
— Это было сотни лет назад!
— А гнев живёт и по сей день. В ваших краях о мне с презрением говорят, «ведьма» — так кличут меня. В людя́х твоей земли я страхи пробуждаю и гнев в свой адрес возбуждаю.
— Ты не пойдёшь со мной только потому, что кто–то считает тебя ведьмой? Абсурд!
— Не так сказала я. Пойти с тобою я могу, но не сама — по приглашению только твоему, как гость в земле чужой.
— Получается, я должен тебя пригласить в мою страну?
— Верно. И ряд условий соблюсти, что выдвину тебе.
— К чему все эти сложности? — паладин нахмурил брови.
— Баланс, паладин. В моём краю ты был мне гостем, с тобой как с гостем обошлась: кормила, защищала, берегла; из леса вывела тебя. С тобой была на равных, хоть и не заслуживал, порой, того. В земле моей в моих руках искрилась жизнь твоя. Но здесь, — женщина провела рукой над полями, простирающимися на север, — расклад иной.
— Ты боишься идти со мной? Но ведь ты мне нужна, чтобы разобраться с катастрофой! Зачем мне тебя обижать или подвергать опасности, учитывая то, что я в долгу перед тобой?
— Слова твои как мёд: сладки, теплы́ и вязки. Увлечь, я думаю, ты мог бы девиц простых, чьи лица гладки. А про себя скажу я так: живу на свете много лет, не верить людям — мне завет. На каждый важный в жизни случай стараюсь сделать уговор и заключаю договор.
— И на чём ты хочешь запечатлеть наш договор?
— На том, что есть у каждого живого человека — кровь. Она всегда с собой.
Алистер по–доброму улыбнулся, отводя взгляд на поля.
— Ну раз ты веришь в кровные заветы, то я согласен. Я уже испугался, что чего посерьёзнее тебе придётся предложить.
— Кровный договор мне нужен для того, чтобы взыскать с тебя на случай, если нарушишь ты его.
— Без проблем! Каковы условия сделки?
— Давай сначала разберёмся: зачем тебе я надобна?
— Ну как «зачем»? — Алистер раскрыл широко глаза, закидывая голову назад. — Ты же мне рассказала про причину роста леса, сказала, что нужно искать определённого человека. Без тебя мне не разобраться в этой истории самому, мне нужны твои знания.
— Хорошо. Ответ свой себе же в голову вложи, и каждый раз, когда в пути будет такой вопрос, из головы себе та́к говори.
Мужчина слегка нахмурил брови, обдумывая услышанные слова.
— А теперь к сути. Известно мне, в твоей земле к женщине сурово отношение: её не слушают, не уважают, порою, даже унижают. В моих краях на равных я с тобой была, и потому хочу, чтобы и ты в своих ко мне, как к равной самому себе дышал. Тебе я буду спутником, но не слугой; товарищем в пути, но не рабом; советником твоим, но не немой. Идёт?
— Эм… Идёт, конечно же! Я думал, что это само собой разумеющееся. — паладин почесал затылок.
— Дальше. Известно мне о народном расслоении в твоей земле. Я не желаю гнуть колени пред каждым чёртом на пути. И я прошу мне обеспечить возможность непреклонной быть. Тебе решать, каким глаголом вельмож своих увещевать, я не склоню своё колено, пока не буду то желать.
Соглашаться на это условие Алистер не спешил, прикидывая в голове все возможные варианты событий, где бы пришлось склонять колени. Вспомнив несколько случаев, где отвертеться от жеста покорности невозможно, паладин решил, что на такие случаи просто не будет брать с собой Мовиграну.
— Хорошо. Я… Я постараюсь обеспечить тебе это. Но у меня к тебе встречный вопрос.
— Слушаю.
— Есть места, где становиться на колено обязательно. Я могу тебя в такие места с собой не брать?
— Можешь. Меня и вовсе можешь здесь оставить.
— Нет, так уже не пойдёт. — Алистер растёр ладонями лицо. — Что ещё?
— Я — женщина, в твоих краях немой мне должно быть. Желаю я, чтоб, как и ты, могла свободно говорить. Чтобы со мной, как и с тобой, любезно также говорили. А от себя я обещаю немногословной быть. Где можно говорить тебе, там позволю и себе. Где будешь вынужден молчать, там и я рта не стану раскрывать.
— Женщина, говорящая со знатными мужчинами на равных?.. — паладин громко выдохнул, потирая лоб. — Я не знаю даже. Нет, ну с равными мне — вообще проблем нет. Но если мы будем общаться с людьми выше меня… В моих краях… Слушай, мне сложно тебе такое обещать.
Мовиграна молча смотрела в глаза паладина, ожидая ответа.
— Ну… Ладно, давай так: я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы твой голос звучал наравне с моим, идёт?
— Хорошо, соглашусь. Следующий пункт: в твоей земле я беззащитна, нет безопасности. Когда вела тебя по лесу, оберегала и хранила, и ты достиг границы, как я и говорила. В твоём краю в твоей охране буду я нуждаться, и пропитание, ночлег, одежда — сие всё станет для тебя заботой. Ты сможешь дать мне это?
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.