Дитя Всех святых. Перстень с волком - [240]

Она вернулась только под утро, с застывшим, оцепеневшим взглядом, и отказалась отвечать на его вопросы. Но он все-таки нашел ответ, когда чуть позже по городу разнеслось известие: перед собором нашли труп какого-то нищего. Грудь несчастного была вскрыта, и сердце съедено: несомненно, то дело волков!

Этот факт был признан официально, и королевский глашатай кричал на перекрестках:

— Волки вошли в Париж!

Адам услышанному не поверил. В происшествии повинна Лилит, он в этом не сомневался… Поскольку Адам не мог более удовлетворять ее, демоница вновь стала совокупляться с первым встречным, убивать его и съедать сердце. Вот в чем теперь находила она наслаждение. Адам не сердился на нее за это: он сам был во всем виноват. И от этого его отчаяние становилось еще нестерпимей.

***

К счастью, зима 1421-1422 годов не имела ничего общего с прошлогодней, и весной между дофином, с одной стороны, и бургундцами и англичанами — с другой, возобновились военные действия, которые обычно приостанавливались на период плохой погоды.

Упорное сопротивление дофина вынудило Генриха V покинуть Англию и отправиться во Францию. Он впервые поселился в Париже, причем сделал это на свой манер: откровенно грубо.

Все французские командиры гарнизона были заменены английскими, в том числе и стражники дворца Сент-Поль. С высшим дворянством обошлись не лучше.

Когда Вилье де Лиль-Адан, ставший маршалом, предстал перед королем после поездки верхом в испачканной одежде, он был тотчас же смещен со своего поста и заключен в тюрьму.

Народ Парижа, ненавидевший арманьяков, весьма благосклонно отнесся к английскому королю. На Троицын день, чтобы доставить удовольствие его величеству, на площади перед собором Парижской Богоматери разыграли «Мистерию о страстях святого Георгия».

Генрих V не дал артистам ни одного су, не удостоил ни единым браво. Он довольствовался лишь тем, что произнес несколько слов по-английски, и удалился.

Его популярность мигом упала, но это последнее, что волновало короля. Генрих вел себя как завоеватель, а во французах, будь то его сторонники или противники, видел лишь побежденных, с которыми следовало обращаться соответственно.

Парижане боялись зимы, а страшным оказалось лето. За весь июнь не упало ни капли дождя. Июль и август были еще хуже: на столицу обрушилась нестерпимая жара. Дни следовали за днями, удушливые, невыносимые, не давая измученным людям ни малейшей передышки.

Жара вызвала новую напасть: корь. Самыми уязвимыми ее жертвами оказались дети. Болезнь стала причиной чудовищной смертности. Но это чрезвычайное лето 1422 года имело еще одно последствие особенной важности: заболел Генрих V.

Это была не корь, но внезапная страшная лихорадка. Король быстро понял, что не оправится от болезни. Он заперся в Венсенском замке и втайне от всех спокойно готовился к кончине.

Генрих пригласил к себе своего младшего брата, Джона Бедфорда, и продиктовал ему свою последнюю волю. Что касается договора, подписанного в Труа, здесь, разумеется, никаких изменений не предполагалось. Наследником короля Франции будет не дофин Карл, но сын Англичанина — Генрих VI. В ожидании совершеннолетия маленького Генриха VI следовало обеспечить регентство. Бедфорд должен был предложить бразды правления Филиппу Доброму, а в случае отказа бургундского герцога взять регентство на себя.

Еще умирающий просил не освобождать из тюрьмы Шарля Орлеанского, пока Генрих VI не достигнет совершеннолетия.

Бедфорд попрощался с братом и вышел…

Кончался август, а над городом стояла все та же удушающая жара. Во вторник 31-го капеллан читал у изголовья английского короля один из покаянных псалмов — «Aedifica muros Jerusalem» [41], когда Генрих V внезапно приподнялся на постели и сказал:

— Бог мой, Ты ведь знаешь, моей мечтой было воздвигнуть стены Иерусалима!

И умер. Было три часа ночи. Покойному королю было тридцать четыре года…

Его тело перевезли в Сен-Дени, минуя Париж — ввиду непопулярности Генриха V у горожан. В соборе была отслужена краткая панихида, затем гроб без промедления отправили в Англию.

Господь, который, по мнению Генриха V, даровал ему победу при Азенкуре, сейчас, лишив его жизни, нанес чудовищный удар. Никто не мог даже предположить, что Генрих V умрет прежде Карла VI, который был на двадцать лет его старше. Все круто перевернулось…

Филипп Добрый отказался принять регентство. Он бы ничего не выиграл, взяв на себя эту опасную роль. Более того, своим отказом бургундский герцог продемонстрировал свой патриотизм.

Таким образом, тяжелую ношу взвалил на свои плечи Джон Бедфорд. Он уже имел возможность доказать свои достоинства военачальника. Говорили, что он такой же искусный политик, как и его брат. И при этом — не столь жестокий. Во всяком случае, его приход к власти парижане приветствовали криками радости.

Но эта радость была ничем по сравнению с бурей чувств, которую вызвала неожиданная кончина короля у Адама и Лилит. Смерть Генриха меняла для них все. Ведь именно Генрих V был виновником свалившихся на них несчастий. С Бедфордом, человеком, как утверждали, более умеренным и воздержанным, появлялась надежда на возвращение прежних милостей.