Дитя Ковчега - [52]

Или, может, это судьба побудила их пройти мимо стоек с жареными каштанами и шарманщиков, мимо шарлатанов и кэбов-двуколок, и с грохотом врезаться – шлеп-бум – в плакат, на котором было напечатано следующее: «МЯСО – ЭТО УБИЙСТВО»?

Плакат крепился к человеку. Вышеозначенный человек – выступавший теперь в роли жертвы – поднялся с мостовой и стал терпеливо ждать заслуженных извинений. Он привык к нападкам незнакомцев, но, будучи христианином, всегда считал своим долгом надеяться, и весьма горячо, на лучшее.

– Я ужасно извиняюсь, – сказала мисс Фиалка Скрэби просто и с изяществом. Мужчина отметил, что, несмотря на чудовищные объемы, у нее миловидное грустное лицо и что она в трауре. Поэтому, хоть она и толкнула его, ощутил к ней сочувствие, улыбнулся и заговорил:

– Ваши извинения… ОЙ! – И вскрикнул от боли: на него напали второй раз.

Фиалка так и не поняла, что нашло на Жира. До сего дня его собачьи инстинкты всегда оказывались верны – достаточно припомнить, как он отказался есть тушеного примата, из-за которого скончалась Опиумная Императрица. Подобное, конечно же, решительно не в его характере. По натуре он и мухи не обидит. Чтобы такое уладить потребуется больше, чем еще одно вежливое извинение, подумала Фиалка, выхватив черный кружевной платок – все еще мокрый от похоронных слез недельной давности, так много она плакала – и бросившись промокать рану на необычайно тощей ноге мужчины.

– Жир раньше никогда не нападал на людей, – доложила Фиалка. – Не знаю, что им овладело. Он гонялся за крысами, но… – Ее голос умолк в замешательстве. – Послушайте, возможно, я могу вас проводить? – предложила она раненому.

– Вообще-то можете, – выдал он, яростно растирая голень. – Вы могли бы оказать мне любезность и помочь доковылять до собрания, которое я организую в общественных палатах.

– А что там будет? – поинтересовалась Фиалка, подняла плакат «МЯСО – ЭТО УБИЙСТВО» и прислонила его к оградке.

– Встреча Вегетарианского Общества, – ответил мужчина. – Разрешите представиться. Меня зовут Генри Сольт, и я хотел бы предложить вам и вашей собачке, мисс, стать нашими гостями.

– Фиалка Скрэби, – произнесла она, протягивая руку. – А это Жир. – Мисс Скрэби слегка пнула корги, и тот повесил голову. Сходить на это несчастное собрание – меньшее, что она может сделать, решила Фиалка, полунеся хромающего мистера Сольта до зала; Жир неохотно плелся за ними следом. Помещение было пыльным; Фиалка уселась, и вскоре зал стал заполняться странными людьми – потрясающе худыми, как на подбор. Фиалка содрогнулась, радуясь собственной набивке, полезной на местных жестких стульчиках.

– Прошу вас, тишина! – крикнул мистер Сольт, умоляюще воздев руки перед публикой. – Хочу приветствовать новичка на нашем собрании! Разрешите представить вам мисс Фиалку Скрэби!

По толпе прокатился приветственный шепоток, а сидевшая рядом с Фиалкой женщина, тощая как селедка, пропищала:

– Приятно познакомиться с вами, мисс!

Речь мистера Сольта была длинной; он явил себя страстным защитником братьев наших. Особенно тех, что с перьями, мехом и чешуей. Фиалка, которая видела туши многих братьев наших меньших, а также готовила и пробовала наиболее экзотичных, благодаря Cuisine Zoologique, с раздражением слушала его евангелический трактат. Глянув мельком на полупустой зал, она поняла, что мистер Сольт проповедует обращенным. Его доводы были смутны, многословны и горячи, и, если выпарить – как выпаривают бульон, – основной аргумент звучал просто: все люди – лицемеры.

– Посмотрите на нас, – громыхал он. – Мы холим наших питомцев и относимся к ним, как к людям, – здесь он бросил взгляд на Жира, ретировавшегося еще дальше под стул Фиалки, – а затем уничтожаем целый класс животных ради дьявольского потребления. – Жир несчастно засопел. Между тем Фиалка вспоминала работу отца над Королевским Царством Животных и настояния Ее Величества Бегемотицы, чтобы все чучела наряжали в бриджи и так далее, и признала, что в этом Сольт прав. – Антропоморфизм превращает всех нас в каннибалов, – продолжал тот. – И единственный выход – отринуть жажду мяса и есть травы полевые!

А вот тут они не сходились.

– Мы самые сложные и высокоразвитые существа на земле, – возгласил Сольт. – Но, несмотря на тысячелетия нашей цивилизации, потворствуем нашим примитивным инстинктам кормиться плотью. И это вершина человечества – выращивать существ, дабы потом убивать их ради потребления? Неужели мы всего лишь варвары-мясники?

Мистер Сольт так расписывал права божьих тварей, святость Франциска Ассизского[86] и бесчеловечность людей, что по щеке Жира стекла виноватая слеза, но губы Фиалки все так же были сжаты в неприятии. Когда мистер Сольт закончил, группа недокормленных слушателей разразилась бурными аплодисментами, а женщина-селедка, сидевшая рядом с Фиалкой, встала, извлекла из-под стула блюдо и сдернула с него льняную салфетку. Фиалка постаралась собраться с мыслями и принюхалась, пока тощая женщина передавала по кругу тарелку с комковатыми вегетарианскими пирожками. Затем взяла кусочек и выплюнула.

– Это отвратительно, – постановила она.