Диссонанс - [18]

Живот сводит от голода. Я вижу на подоконнике пакетик солёного арахиса, и руки сами тянутся к нему. Хуже уже не будет, думаю я, но не очень уверенно. И всё равно запихиваю в рот горсть орехов. Жую. Задумываюсь. Иду на кухню, роюсь в холодильнике и шкафчиках, кладу всё на стол. По очереди забрасываю в себя горчицу, мёд, майонез, томатный сок. Развожу пять столовых ложек соли в стакане с водой и выпиваю пару глотков. Откусываю плитку шоколада, чеснок, глазированный кокосовый сырок. Заканчиваю малиновым вареньем и раздробленными таблетками но-шпы.

Ничто из этого не имеет ни малейшего намёка на вкус.

Готовлюсь чувствовать тошноту, но её нет. Откуда бы?

Падаю на грязный матрас.

Просыпаюсь я от ужаса. Прямо-таки распахиваю от него глаза. Вижу потолок, чувствую прохладу простыни. Не могу сосредоточиться, в голове бешено вертится какая-то мысль, но мне её не уловить. Сажусь на кровати, вижу в углу свою сумку — и вспоминаю. Диссонанс. Диссонанс, мать его! Сумка — абсолютно обычная. Каждая буковка своего цвета и на своём месте. Подхожу к окну — на улице пасмурно. Открываю его — в комнату врывается свежая прохлада. Асфальт ещё мокрый от недавнего дождя. И никакой жары. Никакого адского солнца, кипящего воздуха и расплавленных машин.

Я чувствую такое облегчение, словно меня помиловали прямо перед смертной казнью. Ну и приснится же. Кошмар какой-то. Сроду такого не снилось.

Беру телефон, звоню Марку. Отвечает не механический голос, несущий адскую ересь, а живой, жизнерадостный, родной Марк. Господи, спасибо, что помиловал. Но напугал ты меня здорово. Мы разговариваем, Марк никак не может взять в толк, почему я так ему радуюсь, договариваемся о встрече. Хочу позвонить Каре, Яну, но чувствую дикий голод — решаю сначала поесть. Иду на кухню, наливаю себе стакан воды. Пью, но вкуса не чувствую. Вода абсолютно безвкусная. Но не потому что она диссонансная, а потому что дистиллированная. Сооружаю себе бутерброд с толстенным куском колбасы — божественно вкусно. Нет, правда — божественно. Я невольно улыбаюсь. Как только я дожевываю, раздаётся звонок в дверь. Первая мысль (как обычно) — «меня нет дома». Но мне внезапно хочется увидеть нормального, не диссонансного человека, вот прямо сейчас, немедленно, кто бы там ни был. И я иду к двери. Интересуюсь, кто там. Женщина лет сорока, не худая, оказывается распространителем косметики. Косметика — последнее, что меня сейчас интересует, но я соглашаюсь на разговор. Более того, я даже впускаю её в квартиру. Выглядит она очень милой, какой-то домашней, что ли. Уютной. И я её почему-то впускаю.

Вообще я всегда чувствую недоверие к незнакомым людям. Всегда, но только не сейчас. Во мне разлито спокойствие и доброжелательность, я живу, вокруг всё хорошо, всё нормальное, всё впереди. Это невероятно воодушевляет. Я разглядываю женщину, не слушая, что она говорит, и только через какое-то время до меня доходит, что она не показывает мне ни каталогов, ни пробников.

— …всякий, кто призовёт имя Звёздное, спасётся. Но люди слишком забылись. Потеряли уважение к Звёздам, своим Создателям, задумавшим их по Своему образу и подобию. Люди…

У меня отвисает челюсть. Неужели одна из этих? Мне казалось, у нас тут не шастают иеговисты по квартирам. Хотя у этой, похоже, крыша снесена больше, чем у прочих. А в пакете у неё, видимо, брошюры «Что нужно знать о Звёздах и Их замысле?» или «Возрадуйтесь Звёздам». Я тяжело вздыхаю. Вот же вляпалась. Женщина всё ещё что-то говорит, и я прилагаю значительные усилия, чтобы вникнуть в её речь. Она о страданиях, которые звёздам приходится выносить из-за людей.

— Люди издеваются над Звёздами. Ни во что Их не ставят. Обрели власть и думают, что могут творить зло. Срывают их с неба во цвете лет, топчут в грязи, плюют в них, используют. Они перестали ценить свои истоки.

— Угу.

— Всем воздастся по заслугам. Каждое человеческое деяние, направленное против Звёзд, вернётся к людям. Рано или поздно Звёзды уничтожат плохих людей, которые не исправляются.

— М-мда, — вздыхаю я. Мне уже как-то не по себе.

— Знаете, что они делают с ними чаще всего?

— Хм?

— Насилуют их и заставляют насиловать друг друга.

— Кого? Звёзды?

— Разумеется, — подтверждает женщина, и я понимаю, что пора избавиться от непрошеной гостьи.

— Давайте я возьму у вас брошюрку, и…

— Брошюрку? Кажется, вы не восприняли меня достаточно серьёзно.

Женщина делает шаг ко мне, и я почему-то оказываюсь на полу.

— Брошюрка тут не поможет. Поможет только систематическое избавление от таких, как ты, мразь. И с каждым разом мир будет становиться всё чище. Новые Звёзды возродятся из вашего праха, и я буду той, кто этому способствовал, — долетает до меня как сквозь вату.

А потом она душит меня пакетом из «Пятёрочки».

Я зверею, разрывая пальцами неизвестно как оказавшийся у меня на голове пакет, ударяю женщину в живот. Она охает, сгибается пополам, а потом вдруг бежит на мою кухню.

На мою кухню, мать её.

Я иду за ней — та уже схватила как раз недавно заточенный Марком здоровый нож. Я невольно усмехаюсь, и в ответ она бросается на меня. Мне и страшно, и смешно, потому что это что-то невероятное. Но когда она подносит нож к моему лицу, мне уже не смешно. Я отталкиваю её, и замечаю… Слава богу. С моими руками явно что-то не так. Очень явно. А это значит, что я сплю. Меня всегда учили — если снится жуть, смотри на руки, не забывай про это, смотри на руки — во сне они всегда какие-то не такие, ты это сразу видишь и чувствуешь. И понимаешь, что спишь. Чувствую облегчение — очередной кошмар, только и всего. А как правдоподобно, чёрт возьми! Однако проснуться не получается. Никак. И хотя я знаю, что это просто сон и что во сне люди не умирают, а всегда просыпаются вместо этого, — мне совсем не хочется пассивно стоять в ожидании ножа в горле и пробуждения. Женщина брызжет слюной, швыряет в меня любимой тарелкой Марка, изрыгает проклятия во имя Звёзд. Мне это уже порядком надоело, я хочу проснуться, но вместо этого торчу на кухне с этой чокнутой и ощущаю, как медленно тянется время. Как жевательная резинка. Я смотрю на осколки тарелки, на перекошенное лицо женщины, на свои руки. Ладно уж, ничего другого мне сейчас не остаётся. Хватаю первое, что попадается под руку, и со всей силы ударяю женщину по лицу. Раздаётся вопль, женщина падает на колени. В руке у меня — мешок со свёклой. Пару дней назад покупали, хорошая свёкла. Очень крупная. Тяжёлая. Очёнь твёрдая.