Диссонанс - [21]

Всего несколько маленьких голубых клякс на оранжевом полотне — небо я уже не смогу запомнить нормальным. Может, в конце из оранжевого оно станет кроваво-красным и зальёт наш город горячей густой кровью. Я этого уже не узнаю. Справа раздаётся какое-то карканье, но я не поворачиваю головы. Я иду, уставившись в одну точку перед собой, но не концентрируясь на ней. Я не смотрю никуда. Или смотрю в никуда. Внезапно чувствую, что шаги мои как-то проседают. Смотрю под ноги, в ужасе оборачиваюсь — асфальт до того размягчился, что мои следы утопают в нём, как в песке. Делаю шаг вперёд и погружаюсь в асфальт по колено. Паника схватывает мои лёгкие — болота всегда меня пугали, а тут такое… С воплем выдергиваю ногу и криво, вихляя, бегу, пока асфальт не становится твёрже. Сзади слышится шум, я оборачиваюсь и вижу именно то, что представляю — асфальт проваливается куда-то вниз. Медленно, но верно. Часть меня хочет вернуться назад, подойти и посмотреть, что в этой образовавшейся бездне. Может, даже упасть в неё. Зачем куда-то идти? Зачем встречать на пути новые проявления конца этого мира? Можно покончить со всем прямо сейчас. Можно даже не двигаться — через пару минут обрушение доберётся до того места, где я стою, и сделает всё за меня.

Я жду ровно до того момента, когда обрушение приблизится ко мне почти вплотную, а потом что-то толкает меня повернуться и бежать дальше. На мифическую окраину, где должны остаться ещё хоть какие-то напоминания о бывшем мире. Что-то — вероятно, непреодолимое и раздирающее желание пожить ещё хоть чуть-чуть. И я подчиняюсь.

Через некоторое время боковым зрением улавливаю какое-то движение и поворачиваюсь. Зрелище завораживающее настолько, что я останавливаюсь, не в силах оторвать от него взгляда. Но при этом оно ещё и жуткое. В разгар лета с деревьев начинают опадать листья. Они не стали жёлтыми, напротив, они все сочно-зелёного цвета. В таком виде им место на ветках, и только на них, но, повинуясь всеобщему Диссонансу, они истерично покидают свой дом гораздо раньше срока. Зелёные кусочки прошлого мира кружат, кружат, и вот уже вокруг меня лишь голые стволы, словно резко наступила глубокая зима. С последним упавшим листком накатывает ощущение жутчайшего одиночества и уже почти смиренной безысходности. Эти голые деревья с зелёной кашей под ними выбивают из моей головы все мысли. Я всё ещё просто стою и смотрю на них, словно на безвозвратно потерянных детей. В спину дышит жаром, и я невольно думаю — если бы Диссонанс настиг нас зимой, стоял бы невыносимый, немыслимый холод? Наверное, да. Сил значительно поубавилось. Ссутулившись, с огромным, древним как мир камнем вместо сердца иду дальше.

Мимо бегут зарёванные дети. В глазах у них столько отчаяния, что я не сомневаюсь — они не такие, как та девочка в голубых шортах. Они такие, как я. Пока ещё. Мне жаль их, но я ничем не могу помочь. Никто не может. Чем дальше я иду, тем чаще встречаю нормальных людей. Ну то есть как нормальных — обезумевших от ужаса, конечно, растерзанных паникой, но всё ещё людей. Я вижу это. И удивительно, но это меня немного приободряет, я почти не чувствую усталости, хотя иду уже довольно долго. Так мне, по крайней мере, кажется. Осознание того, что я не одна, что остались ещё люди, которых не затронул Диссонанс, прибавляет мне сил.

Осознание того, что это ничего не изменит, их отбирает.

Что-то заставляет меня повернуть голову и посмотреть на дом напротив. Словно дождавшись моего внимания, на стене дома начинают проявляться какие-то надписи, но прочесть их невозможно: они, видимо, не принадлежат ни к одному языку. Просто набор штрихов, разных по длине, ширине и углу наклона.

И тем не менее я прочитываю. Точнее, что-то внезапно прочитывает их мне, и смысл штрихов буквально звучит в моей голове:

      Между жизнью и смертью

Между рождением и гибелью

Между началом и концом

Всегда есть Диссонанс

Примерно. Примерно, потому что от неожиданности я не вполне готова воспринять эту информацию. Машинально переминаюсь с ноги на ногу и пялюсь на стену дома, и тут чувствую, что наступаю на что-то мягкое. Ещё не зная, что это, с отвращением отдёргиваю ногу и опускаю взгляд на асфальт: вокруг меня он усеян небольшими оранжевыми рыбками, бьющими своими хвостиками, извивающимися, погибающими от чуждой им среды. Мучения одной из них уже были прекращены моей ногой, остальные продолжали страдать. Зрелище жуткое, и я прямо-таки вижу на их месте всех нас. Мы в таком же положении. Просто мелкие рыбёшки, внезапно выбитые из колеи привычной нам жизни, отчаянно не желающие смириться со своей участью. Эти оранжевые пятнышки с маленькими глазками — словно бы очередное напоминание о том, что надежды нет.

Это я и так помню.

Не успеваю задаться вопросом, как они здесь оказались, — дичайший грохот заставляет меня вздрогнуть и поднять глаза. Стена, на которой появилась надпись, медленно, как в замедленной съёмке, но оглушительно громко разваливается на куски. А куски — на кусочки. Некоторые камешки даже долетают до того места, где я стою. Долетают и рассыпаются в пыль. А затем и весь оставшийся дом начинает оседать и разваливаться. Вскоре на месте когда-то вполне приличного дома не остается ничего. Только пыль. Не хочу думать, был ли кто-нибудь в доме в момент его полного поглощения Диссонансом, — но знаю, что там было полно людей.