Директория. Колчак. Интервенты - [276]

³²⁴ Опущены слова, с которыми Сахаров набросился на Кустова: «Тебе кто позволил сюда прийти, мерзавец? Вывести его!»

³²⁵ Опущены слова: «Познакомился в редакции с адъютантом Молчанова и нач. осв. отдела армии. Дельные ребята. Привезли агитационные листки. На одном из них фигурирует Цейтлин с его угрозой» и т. д. Словом, по дневнику видно, что к этим листовкам имел некоторое близкое отношение и Демсоюз.

³²⁶ Опущена вся запись от 10 января. В этой записи читаем такое место: «Я имел неосторожность открыть свои карты в статье «Советский империализм», разрыв с большевиками наметился резко».

³²⁷ Опущены слова: «Конечно, применены все обычные обвинения в контрреволюции, ненависти к сов. России, услужении капиталу» и т. д.

³²⁸ Вместо последних слов в дневнике записано: «Советская стряпня, юные мальчики наделяются неограчиненными правами».

³²⁹ Не все владивостокские депутаты поехали в Читу. Не поехал и Болдырев. По каким соображениям он не поехал – нам неизвестно. Забегая, однако, немного вперед, отметим, что после меркуловского «недоворота», о котором речь будет ниже, все владивостокские депутаты, как заподозренные в меркуловской авантюре, были исключены из состава членов Учредительного собрания ДВР.

³³⁰ В дневнике слово «товарищ» иронически взято в кавычки. Ф. – это некто Филиппов.

³³¹ Этот А. – Антонович, попал на Восток вместе с Академией Генерального штаба, содействовал Розанову в захвате Владивостока.

³³² Вместо слов «заметное утомление» в дневнике сказано: «Надоели и красные знамена, и лозунги, и гнусавое пение Интернационала».

³³³ В связи с этим местом не лишним считаем для характеристики нерешительности Болдырева привести запись, сделанную дня через два (11 февраля), но опущенную в тексте книги: «Встал с тяжелым сознанием бестолково проведенных последних дней. Обстановка крайне сложна, выбрать наиболее соответствующий путь трудно. Владивосток – Чита; интервенция – Интернационал». Так рассуждал Болдырев в те дни, когда носились «тревожные слухи» о готовящемся выступлении семеновцев.

³³⁴ См. примечание 111.

³³⁵ Правительство «теряло почву», главным образом, потому, что дало осесть в области значительным белогвардейским силам, которые тем только и занимались, что подготавливали перевороты.

Финансовый крах и безработица тут ни при чем, тем более что и эти «уязвимые места» были следствием большого скопления бездельников, людей не способных к физическому труду, людей, которые всегда готовы были стать игрушкой в руках японцев.

³³⁶ Как в начале своей книги Болдырев восхвалял «демократизм» Директории, так теперь он это делает по отношению к Демсоюзу, но забывает, что если Демсоюз, как и Директория, имел «хороших ораторов», так зато у него не было почвы под ногами. Массы за ним не шли. Кого же Союз думал облагодетельствовать своим демократизмом?

³³⁷ Утверждение голословное.

³³⁸ См. примечание 296.

³³⁹ Болдырев действительно активного участия в меркуловском движении не принимал, но что он знал о готовящемся перевороте – это несомненно. Впрочем, кто из членов Демсоюза этого не знал?

³⁴⁰ Многоточием Болдырев заменил следующие слова из дневника: «Чай подают полковники, неизвестно, что – полковники за лакеев или лакеи возведены в полковники».

³⁴¹ Опущены слова: «Социалистический блок опять яростно взялся за обработку крестьян, благо безмолвие правительства выбивает козыри из наших рук».

³⁴² В оригинале сказано: «У Бострема заседал с харбинскими кооператорами».

Каков же был демократизм этого Демсоюза, когда члены его заседали с семеновцами?

³⁴³ Опущены слова: «Встретил А.И. Андогскую. Сетовала, почему я не беру власть и не приглашаю Андогского. Не удержалась сказать гадость, будто бы Сл. обо мне сказал: «Болдырев – выстреленный патрон».

³⁴⁴ Болдырев, умолчав о том, что Меркулов был у него дома, опустил следующую, довольно ярко характеризующую членов Демсоюза, запись дневника: «Вечером сидел в помещении Демсоюза. С.Ф. Знаменский, «слегка навеселе», неистово громил кадетов, в частности Кроля, и так извел своими репликами Бострема, что (тот) не выдержал и сказал, что он «в таком кабаке сидеть не намерен». Знаменский вскочил, (крикнул) «до свидания» и покинул собрание, причем Б. сказал ему: «Генерал от демократии», а тот ответил: «Генерал от бюрократии». Глупо».

³⁴⁵ В дневнике вместо последних двух предложений сказано: «Впервые говорили (с Меркуловым) о необходимости возвращения (грузов) из полосы отчуждения, каких бы жертв это ни стоило. Выяснили, что грузы продавать придется».

³⁴⁶ В дневнике сказано: «Скучная провинциальная речь».

³⁴⁷ Опущены слова: «От командира 2-го корпуса генерала Смолина, старообрядческого архиерея, старообрядческого старосты и Николаевской и Владивостокской городских дум. Весьма жидкие аплодисменты».

³⁴⁸ Широкогоров и Оленин были в народном собрании лидерами монархической фракции.

³⁴⁹ Заметить должно, что в офицерской артели не было «рабочих, ранее бывших в Союзе грузчиков». Эти «рабочие» были беженцы, единомышленники офицеров.

³⁵⁰ Опущены слова: «Недурно для армии Его Королевского Высочества».

³⁵¹ В дневнике сказано: «Со стороны пьяного Савоськи».