Директива - уничтожить - [129]

От этой мысли Рябов напрягся, он почувствовал, что истина вот-вот откроется ему. Он вернулся немного назад, когда они с Береговым смотрели «ролик» по ТВ, где раввин недвусмысленно говорил о теракте, направленном против мусульман. В этом было что-то противоестественное. В это трудно поверить, но вот факты неопровержимы: взрыв в мусульманской школе. Без этого взрыва слова раввина хоть и звучат оскорбительно, но все же это не призыв; стало быть, что-то есть в самом «ролике»: он невероятно короток. Если предположить, что умелый собеседник одним точным, хорошо продуманным вопросом спровоцировал раввина на подобный ответ, все становится на свои места. Это неновый прием, им давно пользуются многие спецслужбы с целью провокаций. И это только начало. Когда противостояние мусульман и иудеев состоится, то наверняка всплывет весь материал, из которого будет ясно, что именно русские столкнули лбами противоборствующие стороны. И неважно, кто опомнится первым, но взрыв в православной церкви произойдет. А до этого…

До этого могли подняться на воздух еще несколько мечетей и синагог. Теперь уже от рук непосредственных участников противостояния.

Рябов чувствовал, что его рассуждения вполне резонны. Теперь он призадумался о журналистке Светлане Рогожиной, которая, безусловно, стала чуть ли не главным оружием Дробова. Как сумел использовать ее генерал в своих целях, если она до этого контактировала с Антоном Никишиным и помогала ему, оставалось для подполковника неясным. Как бы то ни было, но Рогожина сыграла одну из главных ролей. За что и поплатилась.

Рябов в своих рассуждениях не раз произнес про себя слово «страшно» – в частности, это касалось стихийно возникшей группы исламистов. Сейчас оно еще раз отозвалось в его голове. Страшным было то, что действия Дробова и последствия начатой им акции были выгодны абсолютно всем оппозиционерам существующей власти. Всем, включая и коммунистов, и либералов, и прочих «народников», так как они приобретали невероятный простор для своей деятельности. Они словно сговорились, создавая Дробову благоприятные условия; застоявшиеся, запутавшиеся последнее время в собственных словесах, они активизируются.

Великая реабилитация.

И опять это слово: страшно, что история могла повториться, она уже вписывалась в виток кровавого круговорота.

Береговой оставил Рябова одного в кабинете и вернулся только через двадцать минут. Рябов рассказал ему все, что пришло в его голову за это время.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Береговой. – Дробов действует очень быстро, нужно принимать экстренные меры. Вполне возможно, что ОВ, с которого, в общем-то, и началась эта история, будет применено сегодня. Хотя я бы на месте Дробова подождал день-два.

– Не понимаю, как можно представить себя на его месте.

– Чисто умозрительно. Я сейчас был у шефа, вот на чьем месте я бы не хотел оказаться. Боюсь, как бы его не хватил удар.

– Нужно брать Дробова. – Рябов в упор посмотрел на генерала. – Немедленно. Не привлекая к этому другие службы – теперь их нельзя привлекать. Некогда начинать следствие. Мы разведем следственную бодягу на дни и недели.

Береговой поддержал его.

– Это во-вторых. Во-первых, нет никаких материалов на Дробова, чтобы возбудить против него уголовное дело.

– Я знаю, в вашем распоряжении достаточно сил.

Видимо, Береговому понравилась собственная фраза, сказанная недавно Антону:

– Да, небольшая военная операция нам по зубам. Главным в ней должно быть следующее: необходимо найти ОВ и получить видеозапись целиком, где раввин беседует с неизвестным. Без нее операция будет носить ущербный характер. Чтобы погасить огонь, нам нужны будут веские доказательства, так же, как и Дробову, чтобы еще больше раздуть его. Получается интересно: один материал, но с противоположными полюсами. Все зависит от того, кто преподнесет его. Если Дробов, то он как бы откроет второй фронт, втягивая в противостояние русских. Если мы, то, естественно, мы доказываем провокацию некой группировки. Это «Красные массы». Я думаю, вы абсолютно правы.

– Премьер пойдет на это? Ведь наши действия не будут санкционированы.

– Вот поэтому нам нельзя проигрывать. Даже если мы ошиблись.

Пресс-секретарь, заметно волнуясь, вслух прочел только что полученное сообщение. Председатель Правительства долго смотрел на него и, словно не веря, жестом попросил бумагу, которую читал пресс-секретарь. Через минуту, скомканная, она отлетела в угол кабинета. Неуверенной рукой Премьер снял трубку аппарата прямой связи. Несмотря на внезапно накатившую слабость, он старался говорить вкрадчиво.

– Вы работаете?

– Я понимаю вас, – начал замдиректора ФСБ Писарев, но Премьер резко перебил его.

– Ни черта ты не понимаешь! – Он гневно вскинул кустистые брови. – Что происходит вообще?! Второй взрыв! Ты понимаешь, что не сегодня-завтра долбанет еще один? Ну ты ж профессионал, твою мать! Ты в жизни не видел ни одной бумажки с грифом «Для служебного пользования»! У тебя везде «Совершенно секретно»! Даже в туалете. Может, хватит валять дурака, пора начать работать? Конкретно. Ну?

Писарев молчал, гоняя крутые желваки на щеках. Злился он сейчас не на Премьера, а на Рябова. Для Департамента «А»