Директива - уничтожить - [127]

Рябов напрасно пытался прочесть на лице генерала Берегового иронию. Тот сдержанно поздоровался, указав подполковнику место за столом.

– Вы подготовили то, о чем я вас просил?

– Да, – Рябов положил на колени «дипломат» и щелкнул замками. – Здесь все, чем мы располагаем относительно движения Дробова.

– Много. – Береговой подвинул к себе кипу бумаг. – Вы сами ознакомились?

– Не так подробно, как хотелось.

– Расскажите, что усвоили. – Береговой наугад вытащил лист из середины. – Начинайте, пожалуйста.

Рябов начал с бизнесменов и организаций, рассказал о деловых связях Дробова в Германии. Береговой, не пропуская ничего из сказанного Рябовым, внимательно читал выступление Дробова годичной давности перед прессой.

«Нам или сразу не по пути, или вместе до конца. В моих рядах нет проституток. Хотя одна-две все же пытались проникнуть в наши ряды. Тогда мы были еще младенцами, а сейчас переживаем зрелость. Мы быстро созрели, так же быстро, как и вы. Те, кто думал, что, мол, послужу или поработаю с этими, пока они на плаву и платят больше, чем другие, глубоко ошиблись: мы не нанимаем и не платим. Наоборот, у нас существует довольно жесткая практика взносов. Сейчас это больше принципиальный вопрос, но вначале это было более чем существенно, даже если взять чисто материальную сторону дела. У меня есть люди в ФСБ…»

Окончив чтение, Береговой спросил:

– Вы говорили о связях Дробова на немецкой земле.

– Да, в свое время он свел несколько российских фирм с немецкими, те заключили множество выгодных контрактов, и Дробов имеет процент от этих организаций.

Рябов рассказывал, а сам с досадой думал о том, что уже давно мог выйти на Дробова. Ведь по Дмитрию Романову проверяли все, в частности, выяснилось, что он служил в ЗГВ под началом Григория Ивановича Дробова, в то время еще полковника, командира полка. Фигура Дробова не вызывала подозрений.

Береговой вернулся к только что прочитанному документу.

– У него действительно есть люди в ФСБ?

– Вряд ли. Иначе бы он был в курсе наших сегодняшних дел.

– Вам известно о взрыве в школе?

– Да, у меня была возможность ознакомиться с материалами следствия. Бандитские разборки.

– Прочтите вот это. – Береговой в свою очередь поделился с Рябовым своей информацией, которую ему передал Антон Никишин. Рябов внимательно изучил список ключевых слов, информативную часть разговора между директором школы и имамом. Вслед за этим Береговой протянул ему газету со статьей «Григорий Дробов. «Молчание ягнят» по-русски». Рябов поднял на генерала глаза.

– Я читал эту статью. Мне ее доставили из редакции, где работает автор, Светлана Рогожина.

– Вы не сделали никаких выводов относительно ее?

– Статьи или ее автора?

– Статьи.

– Честно говоря, нет.

– Если вы прочтете окончание и сопоставите ее со взрывом в школе, то многое встанет на свои места. Тут обнаруживается простор для полета мысли.

У Рябова была хорошая память, он не стал перечитывать всю статью, а только пробежал глазами последний абзац.

«Когда советская власть делала первые шаги, раввинов выгоняли из синагог и расстреливали сами евреи. Православные церкви рушили русские, и попов убивали они же. Степи принадлежали мусульманам, они рубились между собой на кривых саблях. Но Сталин придумал очень хорошую штуку, и с начала его правления грузин расстреливали русские, евреев – грузины, а в русских стреляли евреи. Здорово, правда? И брат не идет на брата».

Рябов недолго думал. Отложив газету, он спросил:

– Вы думаете, что Дробов хочет столкнуть мусульман и…

– Именно. Мусульман и русских, русских и иудеев… Это гражданская война, как бы замешанная на религии. В этом случае и Сталин, и Дробов правы: и брат не идет на брата. В прямом смысле слова.

Рябов подумал про себя, что в принципе это возможно, но привести в действие трудно. Он чуть ли не каждый день слышал публичные заявления прессе лидеров «красных», «коричневых» (и не только) партий о том, что те уже готовы обложить Кремль и Дом Правительства танками, и не считал это особо серьезным. Рябов и сейчас называл это болтовней. Однако генерал Дробов резко отличался от прочих, он не слыл пустозвоном, скорее его можно было отнести к политическим молчунам. Он редко выступал, но, как говорится, метко. Взять хотя бы окончание его интервью: и брат не идет на брата. Молчун-невидимка. Всем бы политикам такой имидж.

– Вы это имели в виду, когда говорили о просторе мысли? – спросил Рябов.

– Да, только бы нам не опоздать.

Рябов, глядя в черные глаза Берегового, подумал, как бы тот не накаркал.

И как в воду глядел.

На них свалилась вереница чрезвычайных происшествий.

Вначале последовало трагическое сообщение о гибели журналистки газеты «Проспект Независимости» Светланы Рогожиной. Судя по всему, местонахождение трупа и известие о ее смерти сообщили сами убийцы. Потом краткое выступление по поводу гибели Рогожиной по телеканалу, которое сделал редактор газеты: в эфире прошел краткий сенсационный материал о готовящемся взрыве в мусульманской школе боевиками организации «Бетар»; шокировало то, что организатором выступал раввин синагоги. Вслед за этим показали жуткий материал: миллионы телезрителей увидели взрыв школы. Было ясно, что это – спланированная акция, снятая на пленку. Редактор газеты, комментировавший кровавые события, вновь заявил о незащищенности представителей «четвертой власти»: «Еще одна жертва – молодая журналистка Светлана Рогожина. Но она все же сумела передать материал, который ясно указывает на ее убийц». Редактор самоотверженно произнес название организации имени Иосифа Трумпельдора.