Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди - [15]

На следующее утро парень появился в моем кабинете. Только он начал мне излагать свои теории о том, как надо спасать мир от капитализма, я его прервал:

— То, что ты говоришь, очень важно. Поэтому изложи все это письменно и принеси Виктору завтра утром.

И началось. Каждое утро он приносил Виктору по десять страниц, исписанных мелким почерком. Виктор завел для них специальную полку. Потом ему надоело, и он выкинул все рукописи. Парень прибежал жаловаться ко мне.

— Никому не говори об этом, — успокоил я его. — Просто твои бумаги отправили в ЦК партии. Это очень важно и секретно.

— Мне продолжать писать?

— Продолжай.

И он продолжал.

63. Как я сдал человека в КГБ

Наша школа была, пожалуй, единственным учреждением в Москве, где отмечали католическое Рождество. Официально праздник не объявляли, но слушатели «праздновали» допоздна, а мы закрывали на это глаза.

Как всегда в таких случаях, в школе на ночь оставался один из руководителей.

Однажды таким дежурным руководителям оказался я.

В три ночи мне позвонили:

— Ваш студент задержан на территории секретного завода. Сейчас он находится в помещении районного отделения КГБ.

Я немедленно выехал на встречу с арестованным.

Им оказался венесуэлец. Он сидел на диване и испуганно смотрел по сторонам.

— Что случилось? — спросил я.

Выяснилось, что он, изрядно выпив, пошел гулять, прошел почти два километра, пока не встретил группу женщин. Заговорил с ними, вместе чего-то пели, а потом он с ними прошел через проходную. Когда оказался на территории завода, все женщины разошлись, а он остался один на центральной площади.

— Сначала было много русских мама, — объяснял он. — А потом все ушли, и я остался один. Было очень холодно. Я стал кричать, но меня никто не услышал. И я нашел трубу, большую трубу, она была теплая. Я обнял ее, чтобы согреться.

— Скорее всего, так и было, — подтвердил уполномоченный. — Нам позвонили и сказали, что иностранец пытается забраться в цех по трубе.

После непродолжительных переговоров его отпустили.

А через два дня ко мне в кабинет ввалился грузный тип и радостно закричал:

— Мы нашли! Мы нашли!

— Что нашли! — вежливо поинтересовался я.

— Мы нашли то место, где иностранец выломал забор и проник на территорию завода.

Он вынул из кармана документ и представился:

— Я начальник охраны завода.

И я все понял. Ему нужно доказать, что на проходной у него порядок, а мой венесуэлец — почти диверсант.

Это не входило в мои планы. Я знал, что в этом случае венесуэлец донесет своему генсеку, а Хесус Фария — человек эмоциональный, он все изложит если не Суслову, то уж точно Пономареву. Чего-чего, а неприятности с секретарем ЦК партии мне не нужны. И я спокойно ответил:

— К сожалению, я некомпетентен разбираться в этом вопросе.

— А кто?

— Я вам дам адрес.

Я написал на бумажке адрес и протянул начальнику охраны.

— Что это? — спросил он.

— Приемная КГБ, — спокойно ответил я.

А относительно «пройти через проходную»…

Начальников безопасности обычно не любят. Мне рассказывали, как ребята из одного «почтового ящика» ночью умудрились вынести пушку, стоявшую на центральной заводской площади, за территорию завода и поставить перед самым входом. Приезжали комиссии, но так и не узнали, кто и как это сделал.

И еще.

У меня долго хранилась статья из «Московской правды», где рассказывалось, как рабочие мясокомбината выносили свиней, надевая на них тулупы и шапки. В таком виде они вместе со свиньей проходили через проходную.

64. Методы борьбы с империализмом

В кабинет вбежала переводчица Инна Седько:

— Теперь иди ты.

— Опять?

— Опять.

И я привычно направился в аудиторию № 12.

Знакомая картина: три венесуэльца в окружении трех-четырех слушателей из других стран, закрыв глаза и раскачиваясь в такт, кричат:

— Ре! Ре! Революция! Че! Че! Че Гевара! Хо! Хо! Хо Ши Мин!

Венесуэльцы эти были легендарные, они бежали из тюрьмы, прокопав подкоп из камеры в подвал лавочки на площади возле тюрьмы.

А дальше все как обычно. Немного подождав, я спрашивал:

— Что вы ели сегодня на обед?

Они замолкали, потом начали сбивчиво рассказывать.

Тогда я спрашивал:

— А что ели сегодня на обед боливийские крестьяне из деревни Толедо?

Они снова замолкали, а я продолжал:

— В то время, когда крестьяне угнетенных стран голодают, вы, сытно пообедав, забыли про международную солидарность.

После чего, не дав им опомниться, я переходил на лозунги и призывы к совместным действиям против империализма. Заканчивалось это тем, что мы начинали вместе петь «Интернационал». Потом они мирно расходились.

Переводчицы подслушивали в соседней комнате и, как только слышали «Интернационал», успокаивались:

— Пронесло.

Я несколько раз спрашивал у генсека венесуэльской компартии Хесуса Фарии, зачем он присылает таких нервных, на что веселый и быстрый на ответ Фария отвечал:

— А что с ними буду делать я?

Однажды из Аргентины приехали три юных дивы, которые между собой говорили на идише. Они начали приставать к парню из ФРГ, добродушному веселому увальню, обвиняя его в преступлениях гестапо. Кончилось это тем, что он женился на одной из них, и она уехала с ним в Мюнхен.

65. Что случилось с патриархом Евтимием