Дипломатические отношения Золотой Орды с Египтом (XIII–XIV вв.) - [5]
Может быть из стратегических соображений, Берке вначале отступил в глубь страны на 15 дней пути. Генеральное сражение, происшедшее затем между Чингисидами, очень ярко описывается многими авторами[36]. Результат этой кровопролитной битвы был весьма плачевным для Хулагу — он потерпел поражение и, потеряв, во время переправы по льду большую часть своего войска, отступил. Жертвы с обеих сторон были огромны. Прибыв на поле боя, Берке сказал: «Да посрамит Аллах Халавуна этого, погубившего монголов мечами монголов. Если бы мы действовали сообща, то мы покорили бы всю землю»[37].
Ибн Касир несколько иначе передает слова Берке, произнесенные сквозь слезы: «грустно мне, что монголы убивают друг друга, но что придумать против того, кто изменил ясе Чингис-хана?»[38]. Таким образом, Берке оправдывал свое столкновение с Хулагу двумя мотивами: в глазах мусульман он воевал с ним как с «неверным», перед лицом, же монголов подчеркивал отступничество Хулагу от ясы Чингис-хана.
После смерти Хулагу (30.XII.1264 г.) на престол вступил его сын Абака. Вначале между Берке и Абакой существовало нечто вроде мирного соглашения или во всяком случае известная договоренность, поскольку Абака разрешил построить у себя в столице соборную мечеть, да еще с именем Берке, и ткацкую мастерскую[39].
Однако очень скоро и, может быть, именно вследствие этого между ними начались военные столкновения. В 663 г. х. (1264/65 г.) Абака потерпел поражение от золотоордынских войск, выступавших под предводительством Ногая (14.XI.1265 г.)[40]. После прекращения военных действий Абака занялся возведением оборонительных укреплений по реке Куре. Об этом свидетельствуют не только персидские историки Вассаф и Рашид-ад-Дин, но также и арабский историк аз-Захаби, который приводит более подробные данные о сооружении этой стены (сиба или сибе)[41].
Берке умер в 1266 г. по дороге в Тифлис, куда он направлялся во главе 300-тысячной армии[42], чтобы найти удобную переправу через Куру. С воцарением Менгу-Тимура конфликт между двумя государствами не прекратился, так как, по словам Вассафа, «любовь наследственна и ненависть наследственна»[43]; причины, его породившие, продолжали существовать.
Сражения между Чингисидами велись с переменным успехом. Золотоордынцы совершали частые набеги на территорию Хулагуидов, которые всегда были готовы отразить их и даже, как отмечалось, сооружали искусственные укрепления, не надеясь на естественные преграды. На протяжении всего рассматриваемого периода столкновения между Джучидами и Хулагуидами чередовались с мирными взаимоотношениями. Возобновлялись дипломатические связи, торговля: «…путем неоднократного приезда послов и частных сношений, — пишет Вассаф, — [снова] был открыт путь торговцам и ортакам… область Арран взволновалась от множества повозок, рабов, коней и овец»[44].
Часто такое замирение наступало не в силу какой-то договоренности, а просто потому, что обе стороны бывали отвлечены иными делами, как внешними, так и внутренними. Так, например, Хулагуиды, отстаивая свою территорию от нападений Золотой Орды, в то же время не прекращали попыток захватить Сирию, продолжали враждовать с Чагатаидами в Средней Азии.
Следующее вторжение золотоордынских войск на территорию Хулагуидов произошло в царствование Тулабуги в рамазане 687 г. х. (1288 г.) под предводительством Тама-Токты и Ногая[45]. Получив отпор от войск хулагуидского хана Аргуна (1284–1291), золотоордынцы отступили. Затем, по свидетельству Рашид-ад-Дина, до воцарения в Иране Газана (1295 г.), а в Золотой Орде — Токты военных столкновений между двумя государствами не было. Это легко объяснимо начавшимися в Золотой Орде в ту пору феодальными междоусобными войнами, которые продолжались до гибели Ногая в 1299/1300 г. Внутренние потрясения отвлекали тогда Золотую Орду от активной внешней политики.
По словам персидских историков, Хулагуиды вели в основном только оборонительные войны и не воспользовались неурядицами в стане Джучидов. Рашид-ад-Дин приводит, например, слова, будто бы сказанные Газан-ханом золотоордынским послам, прибывшим от Токты с «изъявлением дружбы»: «В ваши междоусобные дела я не вмешиваюсь и [вашим] плохим положением не пользуюсь…». Своим же приближенным и родичам он наказывал: «Мы ни в коем случае не начинаем ссоры и при всем, что влечет за собой смуту, не выступаем первыми, чтобы вина за ущерб, который постигнет улус, не пала на нас»[46].
Расправившись с непокорным Ногаем и утвердив в Золотой Орде единовластие, Токта возобновил притязания на Азербайджан и Грузию. В 702 г. х. (21.1.1303 г.) на 325 почтовых лошадях (улаг) прибыло посольство от Токты, предъявившее ультимативное требование Газану передать Токте кавказские земли[47]. Глава золотоордынского посольства по-прежнему заявлял, что при распределении земель еще самим Чингис-ханом области Арран и Азербайджан принадлежали улусу Джучи и вплоть до Хулагу-хана они находились под властью Золотой Орды. Зная о трех неудачных военных походах Газан-хана в Сирию в 1301 г.
