Дипломатическая быль. Записки посла во Франции - [30]

Принимая приглашение, в Москве исходили, в свою очередь, из того, что визит предоставит возможность советскому правительству составить более ясную картину о позициях Франции по главным международным вопросам перед намечавшимся на середину мая 1960 года совещанием руководителей четырех держав и попытаться найти взаимопонимание хотя бы по некоторым из них. Советское правительство надеялось также, что переговоры с французским правительством могут благоприятно сказаться на дальнейшем развитии отношений между двумя странами.

Я впервые наблюдал ход подготовки к визиту. Шла она непросто. Сказывались сложности формирования нового внешнеполитического курса Политика Советского Союза быстро уходила от скованности сталинских времен. Вместе с тем в ней рядом с масштабными инициативами, нацеленными на решение путем переговоров кардинальных проблем, стоявших перед миром, соседствовали акции волюнтаристского характера, заявления, звучавшие как ультиматум. Так, Н. С. Хрущев пригрозил подписать в одностороннем порядке мирный договор с ГДР, что воспринималось на Западе как посягательство на статус-кво в германских делах.

В советском руководстве шел многотрудный поиск сочетания, баланса между целями межгосударственного общения и идеологической окраской международной деятельности Советского Союза Проблема эта оказывалась в отношении Франции даже более деликатной, чем в отношении США. Франция была страной сильного коммунистического движения. Отношения между французской компартией и де Голлем были весьма напряженными. Руководство компартии полностью поддержало идею визита Хрущева во Францию, что положительно воспринималось в Москве. Теперь вставал вопрос, как с учетом всего этого расставить акценты в программе пребывания распределить время и внимание между различными мероприятиями визита? В эту работу императивно вторгался Международный отдел ЦК, отвечавший за отношения с коммунистическим движением. Там зачастую давались настолько далеко идущие толкования понятия интернационализма, что даже обращение к категории национальных интересов, столь необходимое для отношений между государствами, воспринималось как ересь. МИДу, А. Громыко, не так давно назначенному министром иностранных дел, было непросто отстаивать позиции, отвечавшие задачам сближения по государственной линии.

Споры по этим вопросам заходили так далеко, что под угрозой срыва оказался сам визит.

9 марта 1960 года, т. е. за какую-то неделю до визита (было объявлено, что он начнется 15 марта), послу в Париже были отправлены указания для беседы с французскими представителями, в которых обращалось внимание на то, что во время поездки по Франции проведение официальных завтраков в честь Хрущева планировалось французской стороной в ряде пунктов не в муниципалитетах, а в префектурах.

Поясним сразу, что префектуры и руководящие ими префекты — институт, созданный еще Наполеоном, — являются представительствами президента и правительства в департаментах, на которые разделена вся Франция.

Наше руководство из французского предложения, вполне естественного для принятой во Франции практики, делало весьма своеобразный вывод. Эго значит, говорилось в упомянутом выше указании послу, что на этих мероприятиях будут присутствовать «непредставительные» (т. е. невыборные) лица И далее ставился вопрос о том, чтобы все завтраки и обеды (ужины) проводились в муниципалитетах. В указаниях подчеркивалась также важность организации встречи с профсоюзами, которой во французском проекте программы пребывания не оказалось.

Из всего этого видно, пояснялось послу, что французская сторона, вероятно, стеснена в приеме Хрущева Эго, дескать, особенно следует из того, что мероприятия, предусмотренные во время поездки по стране и выступления Н. Хрущева, целиком берутся в руки префектурами, т. е. государственными чиновниками, а местные органы власти фактически устраняются.

Директива послу заканчивалась вопросом: не перенести ли визит Председателя Совета Министров СССР на более поздний срок, если французская сторона считает затруднительным такую организацию поездки, которая, как указывал в одном из своих посланий Хрущеву де Голль, дала бы советскому лидеру возможность установить действительный контакт со страной и ее людьми? Имелись в виду слова из послания, направленного де Голлем Хрущеву несколькими неделями раньше, в котором французский президент высказывался за то, чтобы Хрущев во время визита мог не только встретиться с ним самим и правительством, но и увидеть достаточно людей и многое другое с тем, чтобы этот визит явился подлинным установлением контакта с Францией.

Послу предписывалось, если наши предложения не будут приняты, согласовать вопрос о том, чтобы поездку отложить и либо сразу договориться о новых ее сроках, либо исходить из того, что новые сроки визита будут уточнены дополнительно.

У меня, как работника начинающего, возникал вопрос: разве нельзя было разобраться во всем этом в Москве, используя знания и опыт специалистов по Франции? Бывалые люди на это улыбались: конечно, можно. Но вопрос-то был поднят с подачи Международного отдела ЦК партии. Выдвинутые отделом аргументы и лежали в основе указаний послу. Они весили по тогдашним понятиям так много, что не было в Москве силы, способной опровергнуть их. Единственным авторитетом, если хотите, арбитром в такой ситуации мог быть только руководитель Французской коммунистической партии Морис Торез, с которым принято было советоваться по некоторым вопросам, относящимся к Франции.