Дипломатическая быль. Записки посла во Франции - [31]

Поэтому послу было направлено указание поставить в известность об упомянутой выше директиве и Тореза.

Получилось так, что с Торезом Виноградов встретился 10 марта, даже раньше, чем начал переговоры в соответствии с полученным указанием с французскими официальными лицами. Суждения руководителя Французской компартии были отмечены сбалансированностью и трезвостью. Проблема, где устраивать официальные обеды и завтраки, не носит столь принципиального характера, заявил он, чтобы ставить под вопрос сам визит. Конечно, было бы лучше, если бы мероприятия, о которых идет речь, проводились в муниципалитетах. Однако это не везде возможно, с одной стороны, по чисто техническим причинам, т. е. муниципалитеты в некоторых городах не имеют должных представительских помещений, и, с другой, в силу того, что в ряде муниципалитетов есть враждебно настроенные деятели, находящиеся в оппозиции к де Голлю.

В то же время префект, продолжал Торез, является представителем центральной власти, своего рода губернатором. Здания префектур специально рассчитаны для приема высоких гостей и удобны для размещения в них руководителей иностранных государств. Весьма доходчивым подкреплением этих рассуждений для московских адресатов было замечание Тореза, что когда он сам был членом французского правительства, то при поездках по стране всегда останавливался в префектурах. Поскольку Хрущев является гостем президента, продолжал Торез, а не парламента, то он, по французским обычаям, должен останавливаться у представителя центральной власти, т. е. префекта.

Торез добавил, что обстановка во Франции для визита Хрущева хорошая и она с каждым днем улучшается, хотя в стране имеются круги, которые очень обрадовались бы, если бы визит не состоялся. Торез советовал действовать осторожно и не доводить дело до разрыва. Посольство сделало к этому приписку, что высказанные Торезом соображения заслуживают внимания и являются вполне обоснованными.

В тот же день Виноградов встретился с премьер-министром Мишелем Дебре и изложил ему точку зрения Москвы.

Премьер-министр поспешил заверить, что ни у де Голля, ни у французского правительства нет никаких намерений ограничивать возможности встреч Хрущева с общественностью.

Главу советского правительства будет принимать вся Франция. Он подчеркнул, что, поскольку префект представляет Францию на местах как государство, официальные церемонии в префектурах как раз обеспечивают гораздо более представительный характер участников, чем муниципалитеты. К тому же даны указания, что в префектуры будут приглашены выборные лица — мэры, муниципальные советники, депутаты, общественные деятели.

Если устраивать завтраки или обеды в мэриях, то политические противники мэра и правящих в муниципалитете партий или блока партий могут не явиться на такого рода мероприятие в силу местных политических распрей, В то же время там, где обстоятельства благоприятствуют этому, — в Марселе, Лионе, Дижоне, Лилле, других городах, — обратил внимание Дебре, помимо официальных обедов и завтраков в префектурах предусмотрены также приемы от имени муниципалитетов. К тому же речи на таких приемах — факт исключительный — будут напрямую транслироваться по радио.

Казалось бы, все достаточно убедительно. Но у посла, увы, указания. Он настаивает на том, что предписала Москва. Дебре хоть и премьер-министр, но тоже не последняя инстанция в государстве: он вынужден сказать, что поинтересуется, что можно сделать, хотя вносить изменения трудно уже в силу того, что проведены подготовительные мероприятия. Что касается встречи с профсоюзами — вопроса нет. Хрущев может принять их делегацию у себя в резиденции, хотя включать такую встречу в официальную программу по французской практике не принято.

На следующий день Виноградов у министра иностранных дел М. Кув де Мюрвиля. Продолжает настаивать на принятии предложений Москвы.

12 марта ответ получен, но он передан не Кув де Мюрвилем, а директором его кабинета Ж. де Бомарше. Это как бы ответ по программе пребывания в целом, но он касается второстепенных вопросов, и в нем ничего не говорится о том, чему придано такое значение в Москве. До намеченного прилета Н. Хрущева остается всего три дня. Виноградов беспокоится, добивается новой встречи с Кув де Мюрвилем в 19.30 того же дня — 12 марта, настаивает на соображениях центра (куда же ему деваться!), но слышит в ответ: «Я как министр ничего не могу добавить к тому, что уже было сказано директором моего кабинета». Совет: «Обращайтесь непосредственно к де Голлю». Виноградов ночью информирует об этом Москву, уточняя, что после получения дополнительных указаний будет добиваться встречи с Ш. де Голлем. Он сполна осознает угрозу, нависшую над визитом. Но теперь это поняли и в Москве, и посланная из Парижа телеграмма расходится с немного раньше направленным из Москвы за подписью Громыко указанием, где послу предписывается срочно посетить де Голля или Дебре и сообщить, что ввиду заболевания Хрущева гриппом представляется невозможным осуществить поездку во Францию с государственным визитом в намеченный срок — 15 марта. Председатель Совета Министров СССР сожалеет, что так сложились обстоятельства. По заключению врачей, для выздоровления потребуется 7–10 дней. Поэтому советское правительство вносит предложение договориться с французским правительством об отсрочке визита Хрущева на 7–10 дней, если это приемлемо для французской стороны. О точной дате прибытия Хрущева в Париж можно было бы договориться дополнительно.