«Дипломат» с секретом - [9]

Вспомнилось июньское утро грозного 1942 года — такое же теплое, ласковое и солнечное, как сейчас. Он тогда проснулся от солнечных зайчиков, таких же, как эти, что сейчас мельтешат на стеклах встречных машин. Стрелки мерно тикавших ходиков показывали восемь часов утра. На столе белела повестка горвоенкомата, обязывающая явиться к десяти ноль-ноль на сборный пункт на перекомиссию. Он наскоро побрился, выпил стакан чаю с черствым ржаным пряником, без сахара и отправился в поселок Локомотив.

Вдоль всего его пути, по обеим сторонам железнодорожного полотна, громоздились огромные серые станины токарных станков с ярко-белыми буквами: «НКМЗ». С такой же пометкой стояли ящики с различным заводским оборудованием. Глядя на все это, Виктор подумал: «Молодцы земляки-краматорчане! Успели вывезти в глубь страны целый завод!»

На расположенной чуть в стороне строительной площадке люди вручную рыли котлованы, закладывали фундамент будущего машиностроительного гиганта — Южно-Уральского машиностроительного завода. Работали здесь днем и ночью, в основном старики, женщины, подростки, ограниченно годные к службе в армии. И, естественно, те, без кого производство не могло обойтись, — забронированные специалисты.

Переучетный пункт помещался в деревянном бараке. Одна его половина служила залом ожидания для военнообязанных, в другой работали врачи, сотрудники горвоенкомата и те, кого мобилизовали на время работы комиссии.

Едкий запах махорки был слышен во всем бараке, сине-сизый дым густой пеленой висел над головами. Вскоре к собравшимся вышел работник военкомата, стал спрашивать у вызванных, кому из них знакомо бухгалтерское дело. Никто не отозвался. Виктор поглядел на ожидающих и решительно спросил:

— А что надо делать? Я не бухгалтер, но эту работу знаю. — Так Виктор и остался работать в комиссии горвоенкомата по переосвидетельствованию военнообязанных. Закончились десять дней, отведенных для работы комиссии, а его все не отпускал начальник военно-учетного стола первого отделения милиции Овчаренко. Работу в учетном столе Виктор постепенно осваивал. А когда Овчаренко тяжело заболел, а затем и ушел на пенсию по болезни, то порекомендовал его на свое место. Этот случай остался в памяти на всю жизнь — начало его работы в органах внутренних дел...

Погруженный в воспоминания, Максимов не заметил, как «Волга» подкатила к зданию Горловского городского управления внутренних дел.

* * *

Мельник собрал участников оперативной группы из работников Великоновоселковского отдела и областного управления, чтобы подвести предварительные итоги.

— В проведенной нами работе, — начал он, — к сожалению, не обошлось без серьезных ошибок и промахов. В отношении Забудько, задержанного в лесу, внесена ясность — к ограблению он не причастен. Обычный бродяга, и я уже дал указание передать его в распоряжение УВД Запорожской области, тем более что они к нему имеют претензии. Что же касается розыска грабителя, захватившего колхозные деньги, нам надо быть более активными. Послушаем товарищей, которым давались поручения по делу.

— Разрешите, — поднялся капитан Китаев. — Мне поручалось возглавить работу по установлению лиц, которые могли бы видеть преступника до совершения ограбления. Нашли двух свидетелей. Шофер Старомайорской больницы Луценко рассказал, что за день до разбойного нападения, примерно в восьмом часу, он видел в балке, что в четырех километрах от села, машину ЗИЛ-130 с бочкой в кузове. Номера не заметил, а серию запомнил — ОЛП. Дверцы машины открыты. Луценко не придал увиденному значения, подумал: устал водитель, решил передохнуть. В том же месте и в тот же день, но в половине шестого вечера, машину ЗИЛ-130 ОЛП 17—18 с бочкой в кузове, лопатой и транспортерной лентой видел бригадир тракторной бригады колхоза имени Кирова Антонов. Он разбудил шофера и спросил, чего его угораздило забраться сюда. Тот ответил, что едет из Одессы в Константиновку и остановился у речушки отдохнуть в холодке.

— Скажите, товарищ Китаев, — поинтересовался Мельник, — с того места, где стояла машина, просматривается дорога в колхоз?

— Еще бы! Она же тянется по возвышенности, ее видно как на ладони.

— Вы не спросили, какого цвета машина?

— Как же. И шофер больницы, и бригадир сказали, что машина была светло-желтого цвета.

— Из всего сказанного, — заметил полковник, — можно заключить, что стоявшая в балке машина является той самой, на которой было совершено нападение на кассира. В этом, полагаю, уже не может быть никакого сомнения, хотя данные о серии машины и разноречивы. Видимо, память бригадира подвела. Серия номера грузовика одесская. Грабитель хорошо продумал свои действия, тщательно готовился, предварительно провел разведку и наблюдение за дорогой и движением на ней. Других мнений на этот счет нет?

И поскольку все молчали, спросил:

— Кто доложит о беседе с шофером, пострадавшим при нападении?

Поднялся лейтенант Плескач.

— Я наведывался в больницу, но главный врач не разрешил свидания с пострадавшим шофером: он в тяжелом состоянии, две дробины попали в шею рядом с сонной артерией. А с кассиром Приходько беседовал. Она рассказала, что в десять часов утра получила в Госбанке зарплату в сумме пятьдесят четыре тысячи рублей. Сложила деньги в хозяйственную сумку и села в автобус «Кубань». Водитель автобуса — Сулименко, он же охранник с охотничьим ружьем. Ружье лежало под подушкой сиденья, а патроны — в кармане. В автобусе кроме шофера находились инспектор отдела кадров колхоза Симоненко, бухгалтер сельского Совета Дымура и заведующая детским садом Хайменова.