Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов. Союз государственной службы и поэтической музы - [10]
«Удревнение» Блудовыми происхождения своего рода, родового имени и бережное отношение к исходной родовой легенде являлось общей чертой дворянской генеалогии. Древнерусские истоки фамилии Дмитрия Николаевича Блудова подчеркивал его первый биограф Е. П. Ковалевский: «Блудовы ведут род свой от Ивещея, во Святом крещении Ионы Блудта, бывшего воеводой в Киеве в 981 г. и умертвившего князя Ярополка. Служа верно России, Блудт в битве с королем польским Бореславом Храбрым сложил голову. О сыне его, Гордене Блудовиче упоминается в древних наших песнях между богатырями великого князя Владимира»[101]. До нашествия монголо-татар на южную Русь и взятия Киева в 1240 г. потомки Блудта служили киевским князьям. В дальнейшем род Блудовых разделился на несколько ветвей: одни служили князьям моравским, другие ушли в Польшу, а третьи, оставшись в Малороссии, сражались «под Гедемином против татар и под Владиславом II Ягайлом[102], королем венгерским и польским, против турок». Ковалевский подчеркнул, что в битве под Варной Блудовы получили свой герб (топач)[103].
Переход Блудовых (который осуществил Федор Блудт, уже Блудов) на службу московскому князю относится к периоду, последовавшему после смерти Владислава II в 1434 г., когда его потомки, проводя политику полонизации, начали преследовать «русские дворянские роды». Исследователи традиционно подчеркивают древнерусскую родословную Блудова и опыт служения его дворянского рода московским князьям, начиная с княжения великого князя Василия II Васильевича Темного (1425–1462). По данным Ковалевского, Блудовы основались в «смоленской вотчине» под Вязьмой[104].
Дмитрий Николаевич Блудов был не первым дипломатом в своем роду. Наиболее известным из дипломатов-предшественников рода Блудовых стал внук Федора Блудта — Борис, который, по летописным источникам был послом Ивана Васильевича IV Грозного при крымском хане Сайдет-Гирее[105].
Собранные Д. Н. Блудовым сведения о землевладении и социальном статусе предков помогают понять природу сложностей в осуществлении его намерения жениться на княжне Щербатовой, когда ее отец, представитель более древнего и знатного рода князей Щербатовых выразил категорическое нежелание породниться с ним. Одним из оснований отказа князя Щербатова не титулованному Блудову являлось отсутствие должной, с точки зрения Щербатова, знатности Блудовых. Столичные князья Щербатовы были потомками «Рюриковичей» (№ 17)[106].
Род Щербатовых вел свое происхождение от черниговского княжеского дома Рюриковичей и был ответвлением рода князей Оболенских. Родоначальником Щербатовых стал их потомок князь Василий Андреевич Оболенский, живший в середине XV в. и представлявший XVII колено от Рюрика. Он носил прозвище Щербатый. По этой не вполне благозвучной причине его потомки стали именоваться князьями Щербатовыми[107]. В начале XIX в. для старшего поколения «Рюриковичей» генеалогия рода все еще представляла важный социальный смысл.
Блудов стоял на более низкой, в глазах Щербатова, ступени дворянства, известной нам, скорее, по Петруше Гриневу из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина. Тем не менее, подобно детям других столбовых дворян, будучи еще младенцем, Д. Н. Блудов был записан в полк в соответствии с устоявшейся традицией[108]. Наряду с типичностью в этом, казалось бы, бытовом событии, проявила себя и судьбоносная индивидуальность. В лейб-гвардию Измайловского полка младенца Дмитрия записал его двоюродный дядя по отцу — Гавриил Романович Державин (1743–1816) — известный русский поэт эпохи Просвещения и государственный деятель. Правда, затем, по просьбе матери, еще в детском возрасте Д. Н. Блудов был уволен из Измайловского полка[109]. Военной карьеры для сына она не хотела. В современных справочниках мать Блудова ошибочно именуют Антониной Воиновной[110]. Современники ее знали как Катерину (Екатерину) Ермолаевну, урожденную Тишину (1754–1807).
В «Записках» Державин описал обычай покровительства и его необходимость для карьерного роста небогатого дворянина. Он рассказал о системе покровительства как непременном основании русской дворянской жизни на основании собственного жизненного опыта, показав данное явление со времен собственной военной службы[111]. Традиция покровительства оказалась живучей.
Блудову повезло с покровителем. В отношении юного Дмитрия Николаевича его покровитель Державин действовал бескорыстно, в соответствии с принципом, который он выразил в поэтической форме: «Добро творить — не собираться, /А должно делать, делать в миг»[112].
Державина многое связывало с Блудовыми. Поэт был бедным родственником Феклы Савишны Блудовой[113] — двоюродной тетки Державина по матери (урожденной Феклы Андреевны Козловой)[114]. Ф. С. Блудова в 1762 г. проживала в Москве на Арбатской улице в собственном доме[115]. В то время Державин, по его словам, был ей «порученным» своей матерью. Это давало тетке право на «страшную выгонку» племяннику. Державин вспоминал, как под угрозой написать матери, «буде он ее не послушает», Ф. С. Блудова помешала его намерению обратиться за протекцией к И. И. Шувалову
