Дипендра - [8]
Три дня неизвестности и ожиданий измучили меня настолько, что я понял, если не найду себе здесь какого-нибудь занятия, то просто-напросто сойду с ума. И тогда я вспомнил о том человеке, который дал мне деньги на это путешествие. На следующее утро я знаками попросил у охранявшего меня гуркха бумагу и карандаш. Он кивнул, но потом отрицательно покачал головой. Но через день, видимо, посовещавшись с кем-то, он принес мне и то, и другое.
13
Америка. Я начну с Америки. Двигаясь с Запада на Восток, против солнца. Может быть, теперь, поверх слов, поверх описаний и картинок меня снова настигнет это, как и тогда, когда я только и мог что сказать там или здесь, указывая самому себе дорогу к тому, что так трудно назвать по имени, чертовы банальности, я спотыкаюсь, но почему бы все же не попробовать рассказать себе эту историю, попробовать подобрать слова к тому, что я увидел, как в пропасти, может быть, тогда я как-то догадаюсь, почему все это происходит именно со мной? Вспомнил вот вдруг сон перед отлетом в это чертово королевство, как принимаю таблетку, обследую какие-то готические залы, вдруг выясняется, что это не что иное, как полость моего собственного рта, мое собственное нёбо, вот внизу гниющий зуб мудрости, коричневая кариесная дырка, я проникаю, зловоние, лаз ведет еще глубже вниз, пробираюсь сквозь смрад, белая натянутая нитка нерва, и сверху чей-то злорадный смех, они сверлят так, что все вокруг трясется, я остаюсь в каком-то гроте, сверху лаз замуровывают полупрозрачной пломбой, на которой изображено усатое, как у Дали, лицо Джоконды. Наверх дороги нет, я вынужден начать спускаться и соскальзываю в темноту… Сам себе Шехерезада, расскажи историю, может быть, она поможет тебе выбраться, как сказала бы та имиджмейкерская скотина, из-за которой тоже (косвенно) я попал сюда, в эту, блядь, тюрьму, где я, наверное, медленно сойду с ума, если не буду делать хоть что-нибудь, например, вот это – писать, выдавливая из себя яд и гной… Эх, если бы можно было разбежаться и самого себя догнать. Оттолкнувшись, перепрыгнуть, ха-ха, кажется, здесь, в этой мнимости я набираю форму, вот, даже пошутил, как бы только не разрыдаться. Да, лишь бы что-то делать. Или все уже сделано? Осталось только описать, приправляя кое-где юмором висельника? Отказываешься верить, что это происходит с тобой и происходит на самом деле? Вот, вспомнилась опять цитатка из книжечки отца: «Человек свободный не думает о смерти». Кто это сказал? Ха-ха-ха! Попал бы сейчас сюда автор. Бессмысленность всего. Похоже, что я и в самом деле боюсь, что меня приговорят… приговорят к… Сука, блядь, чтоб вы все сдохли, падлы!.. Господи, но почему именно я?!
Тихий университетский городок на Среднем Западе, куда отец заслал меня учиться, куда он меня продал, чтобы наконец избавиться, заплатив за избавление восемь тысяч долларов после смерти моей бабушки. Мы все только и делали, что ждали ее конца. Не хочу сейчас лицемерить, мы все успокаивали себя тем, что ей за восемьдесят и следовательно уже пора. Тогда я понял, что лучше не доживать до старости. Нет, старых не любят и не уважают, они противны, как ссохшиеся жуки, на них неприятно смотреть, от них воняет и от них хотят только избавиться. Старый человек окостеневает, отчуждается и превращается в жужжащий надоедливый предмет, который лишь какой-то странный долг не позволяет выбросить на помойку… Мать умерла молодой, я еще не успел ее разлюбить, но бабушка, эта безумная жалкая лягушка с желто-голубыми глазками, я отказывался верить, что это моя бабушка, к которой когда-то меня мчали ночью на такси, которая когда-то рассказывала мне сказки. Я по-прежнему любил ковер с тигром и охотниками, но теперь, увы, не это эфемерное создание, присаживающееся на корточки в коридоре, чтобы навалить, как ребенок, кучу дымящегося говна. Разумеется, на похоронах я плакал и, надеюсь, где-то все же искренне. Может быть, самое ценное в этой смерти для меня было то, что я понял, что никакого того света нет, и ничто не возвращается обратно. Может быть, я плакал и от этого. Хотя, скорее мне, как и каждому, было жалко самого себя, а не эту страшную восковую куклу с полураскрытым усмехающимся, залепленным какой-то зеленой пастой ртом.
«Знаешь, в чем-то я подобна тебе. Так же, как и ты, я держу руки и ноги, когда сижу. Так же, как и ты, дышу. Так же, как и ты, я усмехаюсь, когда мне подают какой-то странный знак или начинают впаривать...».
«Не зная, кто он, он обычно избегал, он думал, что спасение в предметах, и иногда, когда не видел никто, он останавливался, овеществляясь, шепча: „Как предметы, как коробки, как корабли…“».
«Он зашел в Мак’Доналдс и взял себе гамбургер, испытывая странное наслаждение от того, какое здесь все бездарное, серое и грязное только слегка. Он вдруг представил себя котом, обычным котом, который жил и будет жить здесь годами, иногда находя по углам или слизывая с пола раздавленные остатки еды.».
«А те-то были не дураки и знали, что если расскажут, как они летают, то им крышка. Потому как никто никому никогда не должен рассказывать своих снов. И они, хоть и пьяны были в дым, эти профессора, а все равно защита у них работала. А иначе как они могли бы стать профессорами-то без защиты?».
«Вагон качало. Длинная светящаяся гирлянда поезда проходила туннель. Если бы земля была прозрачна, то можно было бы видеть светящиеся метрополитенные нити. Но он был не снаружи, а внутри. Так странно смотреть через вагоны – они яркие, блестящие и полупустые, – смотреть и видеть, как изгибается тело поезда. Светящиеся бессмысленные бусины, и ты в одной из них.».
«Захотелось жить легко, крутить педали беспечного велосипеда, купаться, загорать, распластавшись под солнцем магическим крестом, изредка приподнимая голову и поглядывая, как пляжницы играют в волейбол. Вот одна подпрыгнула и, изогнувшись, звонко ударила по мячу, а другая присела, отбивая, и не удержавшись, упала всей попой на песок. Но до лета было еще далеко.».
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?