Диоклетиан. Реставратор Римской империи - [30]
Божественные предки уже появлялись в эллинистической и римской культурах (так, Юлий Цезарь утверждал, что ведет свой род от Венеры). Разумеется, люди не верили буквально, что Диоклетиан и Максимиан вышли, уже в полном вооружении, из лона смертных супруг Юпитера и Геркулеса 21 июля 287 года. Но даже в христианском обряде крещения речь идет не о первом, биологическом, а о втором, духовном рождении из воды и Святого духа, и именно это рождение имеет вес на небе и на земле. В ту эпоху боги вмешивались в дела людей, но особенно это чувствовалось в III веке, когда наука отступила перед волной магии, откровений, чудес и явлений богов среди людей, когда сверхъестественные силы оказались в более тесном, хотя и более беспорядочном контакте с жизнью людей, полной страхов и надежд. Очевидная неудача божеств-защитников государства способствовала тому, что религия империи распалась на более частные культы. И теперь Диоклетиан пытался вернуть ее из интимной, скрытой сферы в русло общей внешней религии, к ритуалам и обязанностям общественной жизни, к культам Вечного государства. Он и Максимиан демонстративно строили храмы, делали надписи, прославляющие богов, устраивали жертвоприношения и блюли традиционные добродетели.
Могущество богов и их связь с императорами были постоянной темой для изображений на монетах. Лишь изредка на них мелькал прежний девиз Concordia Militum (согласие воинов), который выдавал почти полную зависимость трона от армии. Теперь же на монетах стоял девиз Рах, Providentia, Felicitas, Securitas Augustorum (мир, провидение, счастье и безопасность августов) и традиционный пантеон: Марс, Минерва, Виктория. Но чаще всего на монетах Диоклетиана присутствовал Юпитер, иногда с молнией, скипетром, державой и орлом, а на монетах Максимиана Геркулес, вооруженный дубиной, боролся с Немейским львом или многоглавой гидрой.[103] Диоклетиан также осторожно, но планомерно принялся отнимать могущество у когорт преторианской гвардии. Он существенно уменьшил число преторианцев, сопровождавших императора, а оставшиеся стали просто почетным гарнизоном Рима; а переезд из Рима императорского двора оставил преторианцев политически беспомощными. Вместо них Диоклетиан учредил новый, меньший по численности корпус дворцовой стражи, скутариев, и увеличил число новых элитных иллирийских легионов, иовиев и геркулиев. Это были действующие войска, отмеченные особыми милостями и своей близостью к двум божественным родам. Их большие овальные щиты несли рисунок в виде ярких концентрических кругов с орлом в центре — красным для иовиев и черным для геркулиев. Если бы дело дошло до конфронтации, они должны были стать политической мощью новой империи.[104]
Празднование в Медиолане стало успешным актом демонстрации единства и силы нового режима. Мамертин заявлял:
Народ Медиолана получил свои любимые гладиаторские бои и театральные представления; в выигрыше осталась и городская аристократия. В подтверждение растущего веса Медиолана как второго города Италии его нужно было расширить и украсить дворцами, храмами, театрами и форумами, как подобает одной из новых столиц империи.
Однако у гидры еще оставалось много голов, которые нужно было снести. Все торжественные празднования этой новой эпохи были лишь обещаниями, которые еще предстояло исполнить. И Диоклетиан знал, что пока что он добился лишь передышки, во время которой можно было подготовиться к дальнейшим действиям.
ГЛАВА 4.
ТЕТРАРХИЯ
ОН ОПРОКИНУЛ КРУГ ЗЕМНОЙ КАК АЛЧНОСТЬЮ, ТАК И РОБОСТЬЮ СВОЕЙ. ОН НАЗНАЧИЛ ДАЖЕ ТРЕХ СОУЧАСТНИКОВ СВОЕГО ПРАВЛЕНИЯ, ПОДЕЛИВ МИР НА ЧЕТЫРЕ ЧАСТИ.
Лактанций, «О смертях гонителей»
Первые пять лет оказались заполнены неустанными трудами, смелыми импровизациями и отчаянным риском. Следующему периоду, с голь же беспокойному, предстояло стать оправданием политики разделения власти, формированием нового строя империи, началом коренной трансформации всего механизма управления государством. Побудительной причиной к переменам по-прежнему оставалась многоглавая гидра восстаний и вторжений. Но она была побеждена с помощью возрастающей мощи новой власти, которая добилась побед на всех границах и разбила всех врагов, и главным ее достижением было создание на основе одержанных побед куда более грозной системы обороны и наступление — впервые за полвека — настоящего военного и гражданского спокойствия в стране.
Осталась без упоминания нерешенная проблема, которая омрачала празднества в Милане и занимала все мысли Диоклетиана. Это, разумеется, была Британия. Максимиан успешно укрепил границы на Рейне, однако поражение, нанесенное ему Караузием, представляло собой военную и политическую угрозу первой величины. До тех пор, пока существовало государство Караузия, оно являло собой живой пример успешного сепаратистского восстания — в то самое время, когда единство империи все еще оставалось весьма шатким. До тех пор, пока власть Караузия не получила официальное признание (и даже после этого), он мог попытаться расширить свои владения в Северной Галлии, как только выдастся такая возможность. Он контролировал оба берега пролива, и потому победить его в морских кампаниях, в которых Диоклетиан и Максимиан попросту не имели никакого опыта, было крайне трудно. Более того, приходилось признать, что Караузий правил своим государством весьма твердо и уверенно, защищая северную границу и пролив. Он упрочил свой союз с франками и прочими племенами прибрежных территорий Нидерландов, принял в свое войско большое число наемников и тем самым укрепил свой северо-восточный фланг. Восстановив условия для успешной торговли с континентом, он привлек на свою сторону купцов Лондона и Булони и при необходимости мог бы обратиться к ним за деньгами. Самое же главное — его запасы золота и особенно серебра позволяли ему чеканить собственную монету в Лондоне, Колчестере и Булони, и это были монеты куда более высокого качества, чем официальная валюта империи, реформу которой едва начал проводить Диоклетиан. Он внимательно следил, чтобы его монеты строго соответствовали установленному номиналу — двухденариевому антониниану и нововведенному 25-денариевому нумму, а когда Диоклетиан заново оценил их курс, Караузий тут же внес соответствующие изменения в свою валюту. Разница была в том, что Караузий, в отличие от Диоклетиана, мог себе позволить увеличить содержание серебра в своих денариях, поэтому на рынках Галлии монета Караузия неизбежно ценилась выше. Поскольку уже на протяжении целого поколения не чеканили монеты из серебра или хорошего серебряного сплава, замысел Караузия значительно способствовал укрепления военного и торгового положения его нового государства. Изображение на монетах подчеркивало их ценность: три равных брата-августа, правящих совместно в мире и гармонии (подписью служила аббревиатура
