Династия - [67]

— Он обычный фермер, — говорила Элеонора. — Я скорее согласилась бы отдать ее в монастырь, чем выдать за него замуж.

— Мы можем прийти к тому, что нам придется именно так и сделать, — сказал Роберт. — Во всяком случае, там она будет уважаемой дамой, ведь мы сумеем обеспечить ее до конца жизни. Если она принесет монастырю большую сумму, то вполне может там жить, как подобает леди.

Элеонора нетерпеливо покачала головой.

— Нам от этого никакой выгоды. Нет-нет, мы что-нибудь подыщем для нее. В конце концов, сейчас она выглядит очень даже ничего. Это вечно траурное выражение лица немного преобразило ее.

— Бедняжка, — вздохнул Роберт. — Может, ей как раз по душе была бы жизнь в полном уединении. Она не перестает думать о том несчастном парне.

— О, я знаю, — живо отозвалась Элеонора. — А еще я знаю, что она скорее забыла бы его, если бы ей пришлось заботиться о муже и детях. Нам надо было давно выдать ее замуж. Это была наша ошибка — дать Изабелле так много времени на печальные раздумья. У нее это уже вошло в привычку.

Роберт улыбнулся ей:

— Моя дорогая супруга! Всегда в поисках решения проблемы. Вы не можете сидеть сложа руки, ожидая, что все разрешится само собой, да?

— Уж лучше делать хоть что-то, чем пребывать в полном бездействии, — парировала она.

Элеонора положила руку на округлившийся живот и произнесла:

— Тринадцатый раз.

— Вы чувствуете себя хорошо, я надеюсь, — заволновался Роберт.

Она кивнула.

— С Божьей помощью, на этот раз все будет в порядке.

Ее четыре последние беременности закончились печально: трое детей не прожили и нескольких дней, а последний был мертворожденным. Они улыбнулись друг другу с любовью. Внешне они не изменились с годами, лишь волосы их тронула седина, на лице слегка обозначились морщины. Роберт раздобрел в последнее время, а Элеонора, наоборот, стала стройнее, чем прежде. С годами их взаимное чувство только окрепло, потому что по прошествии всех этих лет они научились узнавать друг друга и выражать свое чувство. Неприятности, досаждавшие им в первые годы брака, остались в прошлом.

— Вы были мне чудесной женой, — сказал Роберт. — Вы образец для подражания. Если маленькая Сесилия сумеет стать для нашего Эдуарда такой же хорошей супругой, какой были для меня вы, он будет самым счастливым из живущих на земле.

Элеонора одарила его лукавой улыбкой:

— Вы слишком высоко меня оцениваете, Роберт. Что же касается Сесилии, то мне понадобятся годы, чтобы правильно на нее повлиять. Нескольких месяцев перед свадьбой явно не хватит.

Сесилия и Эдуард были уже два года как обручены. Свадьбу назначили на май. По заведенному обычаю, Сесилия жила несколько недель до свадьбы у Морландов, чтобы приспособиться к их домашнему укладу. Поскольку ей уже исполнилось семнадцать, Элеонора считала девушку слишком взрослой для перевоспитания.

— Но я надеюсь, вы находите ее покладистой, потому что мне она кажется тихим и послушным ребенком.

Элеонора проницательно взглянула на Роберта:

— Я знаю, что вы полагаете, будто я предвзято и слишком сурово отношусь к ней.

— О, я совсем не это хотел сказать…

— А вам и не надо ничего говорить. Я видела, как вы иногда смотрите на меня. Однако я считаю, что она быстрее научится всему, если будет бояться совершить ошибку или допустить какую-то оплошность. Самым лучшим кнутом всегда был страх. Я еще помню свой собственный жизненный опыт и суровость вашего отца.

— Но все равно, дорогая супруга, я…

— Но все равно, мой дорогой супруг, я искренне отношусь к этой девочке и очень ее люблю. Кроме красивого лица, у нее еще масса достоинств. Мне иногда не просто вести себя с ней строго.

— Вы, наверное, становитесь мягче с возрастом.

— Наверное. А может быть, она напоминает мне меня саму в этом возрасте.

Роберт рассмеялся.

— Вы прошли долгий путь с тех пор. Вы помните, что осенью будет двадцать четыре года, как мы поженились?

— Да? Ах, конечно, должно быть, так. Как много всего произошло. Не так ли, Роберт?

Какое-то время они продолжали ехать в молчании, и ни один из них не нарушал его. Они проехали ворота, где их приветствовала стража, которая знала Морландов в лицо. Супруги были известны и большинству городских офицеров. Затем они проехали сквозь толпу попрошаек, которые рвались к городским воротам в надежде проскользнуть незамеченными. Проезжая мимо хижины отшельника, они бросили к порогу монету. Только потом они свернули на дорогу, ведущую к Морланд-Плэйсу.

— Самое приятное в предстоящей свадьбе, — весело произнесла Элеонора, когда они пустили лошадей рысью, — это то, что нам предстоит увидеть Томаса! Как я скучаю по нему! Я так хочу, чтобы он задержался дома подольше. Наш мальчик!

— Не такой уже и мальчик, — напомнил ей Роберт.

Роберт оказался прав. «Мальчик» предстал перед ними красивым мужчиной. Он унаследовал густые темные волосы Элеоноры и ее яркие голубые глаза. Его улыбка была столь обворожительна, что ему не составляло никакого труда легко добиться всего, что ему, было нужно. Он стал высоким, но, в отличие от Эдуарда, еще и широкоплечим, с красивой осанкой. Эдуард же напоминал шест — прямой и тонкий.

Томас сидел по правую руку от Элеоноры. Он ел, пил и смеялся с энергией молодости. Элеонора почти не прикасалась ни к чему — настолько она была поглощена созерцанием своего любимого сына. Ей было удивительно непривычно осознавать, что этого большого потрясающе красивого мужчину родила она. Она была растеряна, чувствуя необъяснимую застенчивость перед ним.