Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях - [100]

Победитель — Саид бен Таймур — денонсировал Сибский договор и официально присовокупил Центральный Оман к своим владениям. В Низве обосновался султанский наместник. Сам султан выслушал клятвы верности от местных шейхов — и удалился восвояси. Он не хотел строить централизованное государство. Вместо того, чтобы уволить чиновников имамата, Саид стал покровительствовать им. Администраторы и племенные вожди просто получили нового хозяина — но их жизнь абсолютно не изменилась. Монарх помнил, что всего три года назад британцы запретили ему штурмовать Бурайми — и, значит, им нельзя доверять. Султан окончательно утратил веру в себя, но пытался скрыть это, апеллируя к заботе о подданных. Он часто говорил английским советникам: «Если у маленьких правителей Омана все в порядке, то и с Оманом все хорошо».

Кроме того, децентрализация позволяла Саиду заниматься любимым делом — экономить. С годами его скупость проявлялась все более отчетливо. Однако у шейхов не было ни ресурсов, ни желания развивать регионы. Единственное важное событие в Центральном Омане — строительство дороги в Фархуд — объяснялось деятельностью «Petroleum Development Oman». Местные жители нанимались к британцам, бурили нефтяные скважины и немного зарабатывали — но прочие оманцы могли неделями не видеть денег. Экономические и социальные проблемы 1950-х годов породят мятежи 1960-х годов, а Война Зеленой горы — войну в Дофаре.

Между тем враги Саида жаждали воскресить суверенный имамат. Представитель несуществующего государства был назначен в ЛАГ. В Каире открылось посольство имамата — оно поддерживало связь с Галибом, который остался в Омане и замышлял бунт. Его брат Талиб, поселившийся в Саудии, тренировал солдат Армии освобождения Омана (АОО). Бойцов рекрутировали из быстрорастущей оманской диаспоры. Ее члены уезжали на заработки в другие страны Залива, которые — в отличие от Омана — преображались благодаря нефтяным доходам. Планировалось, что мятежники улучат момент, когда недовольство султаном достигнет пика, — и Талиб во главе АОО нападет на Оман, а опальный имам Галиб поднимет восстание внутри страны.

Дипломатическая ситуация благоприятствовала заговорщикам. Летом 1956 года Насер национализировал Суэцкий канал. Великобритания ответила военной интервенцией — и этот шаг не снискал одобрения в мире, который из колониального превращался в постколониальный. Сторонники имамата в Каире называли султана Саида пособником колониализма, отрицающим суверенитет Центрального Омана. При этом в египетской столице располагалась штаб-квартира ЛАГ, а сама Лига имела статус наблюдателя при ООН. Такая комбинация создавала у международной общественности впечатление, будто англичане стремятся расширить свои колониальные владения, а не избавиться от них.

В 1956 году случился первый инцидент, свидетельствующий о хрупкости султанской власти. Шейх Ибрагим ибн Иса из Эш-Шаркии (провинции на северо-востоке страны) потребовал от Саида назначить его наместником в город Хирт в Центральном Омане — поближе к британским нефтеразработкам. Интересно, что демарш Ибрагима совпал с моментом, когда Талиб намеревался вернуться по морю в Оман. Но лодку Талиба выбросило на песчаную косу близ саудовского порта Рас-Танура, и бунт пришлось отложить. Обескураженный Ибрагим сам отправился в Маскат и сдался султану. Единственное, о чем он просил, — это начисто позабыть о его претензиях на Хирт. Незадачливого мятежника посадили в тюрьму, где он провел почти четверть века — пока не освободился по амнистии в 1970 году.

14 июня 1957 года Талиб, наконец, высадился на оманском побережье недалеко от Эс-Сувайка. АОО начала пробираться вглубь страны — к Галибу. Тот принялся рассылать шейхам письма, в которых снова называл себя имамом и умолял помочь восстановить имамат. Вскоре люди Талиба обрушились на ПСМО и с легкостью их разбили. Узнав об этом, султанский наместник бежал из Низвы, а ее гарнизон капитулировал. Спустя пару дней в город прискакал воодушевленный Сулейман ибн Химьяр.

16 июля 1957 года султан Саид обратился к Лондону за военной помощью. Британские ВВС ударили по Фирку, Бахле и другим фортам, занятым АОО. Сухопутные войска зажали Низву в клещи. 12 августа город пал. Последняя крепость, удерживаемая повстанцами — Биркат аль-Мауз — сдалась на следующий день. Лидеры имамата укрылись в районе Джебель аль-Ахдар: их пытались поймать, но безуспешно. Рассвирепев, султан Саид приказал сровнять с землей Тануф — родовую деревню Сулеймана ибн Химьяра; она и сегодня лежит в руинах.

К сентябрю 1957 года сопротивление было окончательно подавлено. Но братья аль-Хинави и Сулейман ибн Химьяр, затаившиеся в Зеленых горах, по-прежнему угрожали Маскату. Люди, населявшие Джебель аль-Ахдар, занимались скотоводством и выращиванием фруктов. Они радушно встретили руководство имамата — тем более что Талиб раздал вождям крупные суммы денег. Дорогие гости моментально обзавелись сторонниками — ведь для горцев султан всегда был далекой и незнакомой фигурой, от которой они ничего не получали.

Борьба с мятежниками обещала быть долгой и трудной. В Джебель аль-Ахдар контрабандой ввозили оружие из Саудовской Аравии. Горцы охотно пополняли ряды АОО. Встревоженный Саид в 1958 году подписал с Лондоном договор о создании регулярной армии. Она контролировалась британскими офицерами и объединяла различные воинские подразделения, которые были мобилизованы в последние годы. Прижимистому монарху наконец-то пришлось раскошелиться. Впрочем, боясь запутаться в долгах или вовсе остаться без сбережений, он продал правительству Пакистана порт Гвадар — последнее заморское владение, оставшееся у Саидитов после краха Оманской империи. За эту сделку султан выручил 3 млн фунтов стерлингов.