Дилетантское прощание - [24]

– Ничего себе! Сам сказал, что понял мою задумку.

– Понял прекрасно.

Наверное, я слегка завидовал. Мои идеи Айрин ни разу не назвала блестящими.

На сегодня у меня еще осталось только одно дело – разговор с мистером Дюпоном, пожелавшим издать свои путевые заметки. Название «В полете содержимое чемодана может перемешаться» меня заинтриговало, однако собственно рукопись, которую я наскоро пролистал в присутствии автора, представляла собой обычную нудятину: описания завораживающих горных видов и восхитительных национальных блюд. Но это, конечно, не моя забота. Мы оговорили расценки, сроки издания и прочее, я выразил горячее желание сотрудничать, после чего мы пожали руки и распрощались.

В приемной была одна Пегги – что-то печатала. Я уж хотел встать у нее за спиной и шутливо пожурить – мол, не бережешь себя, вкалываешь допоздна, но она, не отрываясь от работы, меня опередила:

– Не забудь трость.

Это меня раздосадовало, и я прошел прямо к вешалке, где утром повесил свою палку.

– Не забуду.

– На прошлой неделе ты дважды уходил без нее.

– И что? Как видишь, я таки сумел приковылять на своих двоих.

Стук клавиатуры смолк. Я обернулся и встретил взгляд больших ярко-синих глаз.

– Значит, надо притвориться, будто ты не пользуешься тростью?

– Да нет… Но вообще-то я не особо в ней нуждаюсь. Если что, прекрасно обойдусь и так.

– Понятно.

Я раскаялся, что рявкнул на Пегги, но она уже вернулась к работе, и я просто попрощался:

– Ну, до свиданья.

– Пока, – не обернувшись, ответила Пегги.

Что-то я стал часто бросаться на людей, раздумывал я по дороге домой. Нынче на утренней планерке я просто взбеленился, когда Нандина постучала ручкой по кофейной кружке, призывая нас к порядку.

– Слушай, Нан, неужто обязательно изображать тут Континентальный конгресс?[4] – заорал я.

Однако на нее где сядешь, там и слезешь.

– Да, обязательно, – сказала она. – И ты прекрасно знаешь, я терпеть не могу, когда меня называют «Нан».

А теперь вот с Пегги… Лучистые глаза ее со стрельчатыми ресницами как будто нарисовал ребенок…

Я превращаюсь в брюзгу, которого даже в Хэллоуин ребятишки обходят стороной, подумал я, паркуясь возле дома, и огорчился, увидав автомобиль Нандины. Я-то надеялся, что она еще не вернулась со своей деловой встречи. Я вздохнул и выбрался из машины. Хорошо бы проскочить к себе, не столкнувшись с сестрой.

Я открыл входную дверь и услышал голос Нандины, доносившийся с кухни. Видимо, деловая встреча (с каким-нибудь мастеровым) проходила у нас в доме. Собеседник ответил сестре, и я узнал голос Гила, хотя слов не разобрал. Прямо в куртке я прошел на кухню.

– Здрасьте, – сказал я.

Гил – рукава фланелевой рубашки закатаны – сидел за столом, парка его висела на спинке стула. Нандина разрезала апельсин.

– Ой, я не слышала, как ты пришел, – сказала она, оборачиваясь.

– Привет, Гил, – еще раз поздоровался я, в ответ он вскинул свою бейсбольную ладонь:

– Как поживаете, Аарон?

– Что-то с домом? – спросил я. Обычно Гил появлялся поздно вечером.

– Нет, там все в порядке. Я принес смету по электропроводке. – Он похлопал себя по карманам. – Куда же она…

– Я готовлю напиток Гилу, – сообщила сестра. – Не хочешь отведать?

– Что за напиток?

– Апельсиновый сок, киви, имбирный корень, папайя…

– Ого!

– …половинка канталупы, два сельдерейных стебля…

На столешнице красовалась соковыжималка – сложный агрегат, который я не видел с тех пор, как у Нандины закончился роман с вегетарианцем. Помнится, была большая морока с этой соковыжималкой. В посудомоечной машине ее толком не отмоешь, поскольку неразъемные части…

Погодите-ка.

Как закончился роман…

Я посмотрел на Гила, безмятежно ожидавшего напиток. Перевел взгляд на сестру.

Нандина покраснела.

– Ох ты, – сказал я.

5

Как же я пропустил столько знаков?

К примеру, сестра постоянно вторгалась в наши разговоры с Гилом. Конечно, Нандина всегда была слегка любопытна, но не настолько же. Едва мы с подрядчиком усаживались в гостиной, как ей тотчас требовалась какая-нибудь книга на стеллаже, потом она предлагала нам чем-нибудь освежиться и, вернувшись с подносом, долго-долго переставляла стаканы на журнальный столик, после чего будто бы машинально плюхалась в кресло, к которому как бы случайно переместилась.

А эта ее готовность при малейшем поводе съездить в мой дом? Надо освободить холодильник, проверить, как оштукатурены потолки, подтвердить мой выбор карамельного или какого там оттенка для пола. И всегда, заметьте, днем. Когда Гил определенно на объекте.

А все эти расспросы о его прошлом? Причем не из-за подозрительности! Из личного интереса. Сестра вела себя, точно школьница, выискивающая всякие мелочи о мальчике, в которого втрескалась, – расписание его спортивных занятий, номер его классной комнаты. И, точно как школьница, хваталась за любую возможность произнести его имя.

– Галаад, – выпевала она, и половник застывал над кастрюлей.

Кроме того, сестра больше не переодевалась в домашнее. Уже давно я не видел ее в халате.

Но отвечали ли ей взаимностью?

Меня аж кольнуло. Невыносимо, если придется ее утешать.

Однако рассудим: Гил совещался со мною часто, в чем вовсе не было нужды. Я много раз говорил, что доволен ходом работ, и предлагал встречаться лишь для решения всяких загвоздок. Похоже, они возникали постоянно. И с каждым разом Гил становился все разговорчивее, все чаще отвлекался на посторонние темы, и встречи наши уже напоминали дружеские посиделки. Я-то себе льстил, что это ко мне он так проникся! Однажды я унюхал запах «Олд Спайс», волной исходивший от подрядчика, и пошутил: «У кого-то большие планы на вечер!» Я просто был готов поболтать о его личной жизни, но Гил промолчал и покраснел. Наверное, я переборщил, возомнив, что мы уже приятели, а не просто работодатель и наемный работник.