Энн Тайлер выросла в Северной Каролине. В университете она специализировалась в области русского языка, истории и литературы. В 1963-м она вышла замуж за детского психиатра и романиста иранца Таги Мохаммеда Модаресси. Ее муж, политический беженец, также писал романы, но на фарси. Через несколько лет пара переехала в Балтимор, где Энн Тайлер живет и поныне. Этот небольшой город стал местом действия многих ее книг. Работать над первым романом писательница начала вскоре после замужества, вышел он в 1964-м, но Тайлер впоследствии была крайне недовольна двумя первыми книгами, как-то в интервью даже призналась, что «с радостью бы сожгла их». Переехав в Балтимор, Энн Тайлер оставила писательство. И только в 1970-м она вернулась к литературе. Лучшим своим романом того периода Энн Тайлер считает «В поисках Калеба», книгу заметил и похвалил Джон Апдайк, написавший «Смешная, лиричная, честная и элегантная книга… Эта писательница не просто хороша, она дьявольски хороша». 1980-е в американской литературе стали десятилетием Энн Тайлер. Роман «Ужин в ресторане “Тоска по дому”» в 1983-м попал в число финалистов двух самых престижных американских премий – Пулитцеровской и премии Фолкнера, а также премии American Book Awards. Следующий – «Случайный турист» – снова оказался среди номинантов трех премий. И наконец, роман «Уроки дыхания» в 1989-м получил Пулитцеровскую премию и был назван многими изданиями «книгой года». Новый век Энн Тайлер встретила в статусе живого классика, каждая ее книга вызывала живейший интерес. В 2015-м ее роман «Катушка синих ниток» попал в короткий список премии «Букер», а также стал большим мировым бестселлером. Энн Тайлер по-прежнему живет в своем старом доме в Балтиморе, она крайне редко дает интервью и ведет практически затворнический образ жизни.
На взморье предполагалось провести неделю, но у обоих к отдыху не лежала душа, и они решили вернуться раньше. Мэйкон рулил. Сара сидела рядом, привалившись к окну. Сквозь ее спутанные каштановые пряди проглядывали кусочки хмурого неба.
Мэйкон был в своем дорожном летнем костюме, в котором, считал он, путешествовать гораздо разумнее, нежели в джинсах. Джинсы жесткие, у них эти грубые швы и заклепки. На Саре было махровое пляжное платье без бретелек. Казалось, супруги возвращаются из двух совершенно разных поездок. Сара загорела, Мэйкон – ничуть. Рослый, бледный, сероглазый, прямые светлые волосы коротко стрижены, он был из тех, кто обгорает мгновенно. И с полудня всегда прятался от солнца.
Едва выехали на разделенную отбойником автостраду, как небо почернело и крупные капли испятнали ветровое стекло. Сара выпрямилась.
– Хоть бы не полило, – сказала она.
– Короткий дождь не помешает, – ответил Мэйкон.
Сара откинулась на сиденье, не отрывая глаз от дороги.
Утро, четверг. Машин было немного. Обогнали грузовой пикап, потом фургон, весь обклеенный зазывными афишами. Капли на ветровом стекле сливались в струйки. Мэйкон включил дворники. Убаюкивающе шуршали щетки, тихонько барабанило по крыше. Временами задувал ветер. Дождем прибило высокую блеклую траву на обочинах. Косые струи лупили по лодочным причалам, дровяным складам и магазинам «Мебель со скидкой», уже успевшим потемнеть от влаги.
– Тебе видно хорошо? – спросила Сара.
– Вполне, – сказал Мэйкон. – Это пустяки.
Они догнали грузовик, с задних колес которого веером летели брызги. Мэйкон принял влево и обошел его. На мгновенье их накрыло водяной пеленой, грузовик остался позади. Одной рукой Сара ухватилась за приборную панель.
– Не понимаю, как ты видишь дорогу.
– А ты надень очки.
– Это улучшит твой обзор?
– Нет, твой, – ответил Мэйкон. – Ты вперилась в стекло и не различаешь дорогу.
Сара не выпускала панель. Широкое гладкое лицо ее излучало покой, но, приглядевшись, вы бы заметили напряженность, затаившуюся в уголках глаз.
Машина стала их домиком. От дыхания стекла запотели. Кондиционер уже не работал, но еще чувствовались остатки искусственной прохлады, быстро превращавшейся в сырость, отдававшую плесенью. Проскочили под эстакадой. На пугающе бесшумную секунду дождь прекратился. Не успела Сара облегченно выдохнуть, как по крыше вновь забарабанило. Сара обернулась и тоскливо посмотрела на эстакаду. Мэйкон гнал вперед, руки его расслабленно лежали на руле.
– Ты заметил парня с мотоциклом? – спросила Сара. Сквозь неумолчный равномерный рокот, окутывавший их, говорить приходилось громко.
– Какого парня?
– Он стоял под эстакадой.
– В такую погоду мотоцикл – это безумие, – сказал Мэйкон. – Да и в любую другую тоже. Ты уязвим для стихии.
– И мы могли бы там переждать.
– Сара, если б я почуял хоть малейшую опасность, я бы давно остановился.
– В этом я, знаешь ли, не уверена, – откликнулась Сара.
Они миновали поле, на котором дождь, ливший уже стеной, повалил кукурузные стебли и затопил межрядья. Водяные залпы бились о ветровое стекло. Мэйкон переключил дворники на максимально быстрый режим.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
