Дикторат - [57]

Эдэра захлестнуло негодование, он пнул шутника со всего маху, и молодчик полетел лицом в пыль.

– За что, начальник?! – обиженно протянул он, поднимаясь. – Я не нарушал закона…

– Такие, как она, тебе потом сыновей рожать будут, – мрачно сказал Эдэр, – так что завянь. Вообще нечего тут цирк устраивать, – крикнул он погромче, – завтра зрелищ наглядитесь! Пошли вон отсюда! Считаю до трех!

Горожане стали расходиться, косясь недовольно на меч начальника стражи. До ушей Эдэра долетели возмущенные реплики, он не обратил на них внимания.

– Как тебя зовут? – спросил Эдэр у сжавшейся от страха девушки, получив, наконец, возможность рассмотреть ее получше.

Она была высокой, костлявой и некрасивой, ничем не похожей на чумашку. Черные глазищи уставились на него со смуглого невыразительного лица, обрамленного двумя толстыми смоляными косицами. От нее тоже разило козой. Что же они, целуются с ними, что ли?

– Шеска, – ответила степница тонким голоском. – Благодарю вас, господин, за вмешательство! Вы спасли меня от обезумевшей толпы… – она произнесла это с восхищенным придыханием и опустила ресницы с таким видом, словно Эдэр был единственным на свете воином, только что вызволившим ее из лап чудовищ.

Эдэр удивился и махнул рукой:

– Пустяки. Это не толпа.

Отчего-то гиганту захотелось узнать еще что-то от степняков, ведь они были сородичами чумашки. А все, что ее касалось, чрезвычайно стало интересовать начальника стражи.

– Знала ли ты Лиссандру, девушку, которую привезли до тебя? – полюбопытствовал Эдэр.

– О, духи, знала ли я Сандру? – всплеснула руками степница. – Да это же моя лучшая подруга! Моя прекрасная, милая Санечка, как же ей не повезло: когда молния ударила в нее, все изменилось… не совру, ей-ей, она лежала, как мертвая, ой, как же я обрыдалась, и мама ее плакала, и братишки, мал-мала меньше, вы бы видели ее братиков, какая она была с ними добрая и хорошая сестрица, благо выжила, да стала плохо слышать, сначала прямо совсем ничего и не говорила, а потом заговорила. Да что ж, Лиссандра, такая хорошая девушка! Мы еще маленькими вместе учились домашнему хозяйству – я умею шить, вышивать, плести браслеты и коврики, готовить вкусные блюда из всего, что окажется под рукой, наводить порядок и чистить одежду, а еще я хорошо пою и танцую, и сделаю для вас все, что изволите, заберите меня к себе, о, прекрасный, добрый господин, вы…

– Стоп, стоп, стоп, – Эдэр опешил, у него даже в висках заломило от непрерывного потока слов и тонкого голоса.

Степница захлопала ресницами и снова открыла рот, но гигант опередил ее.

– Мусто у вас есть. Что за хрен?

– Охотник, прекрасный господин, обычный охотник, молодой, говорят, симпатичный, да, он высокий, сложен хорошо, поет наши песни у костра соловьем, и девушкам нравится, но что там, прочие девушки, даже Лиссандра, вот мне он совсем не нравится, и уши у него лопоухие, и зуба не хватает, в драке выбил еще мальчишкой, вот тут сбоку, даром говорят, что жених завидный, как по мне, так уж с вами ни в какое сравнение, и руки у него волосатые, вот не так, как у вас, благородно и красиво, а без благородности, мохнатый просто, чистая обезьяна…

– Стоп, – Эдэр хмыкнул и поднял ладонь, останавливая поток речи. – С Лиссой у него что было?

– Да уж он ее обхаживал-обхаживал, а вы не думайте, она – девушка не из таких, что с первого знака внимания напрыгивать станет и вестись на прочие мужские штучки, вы уж знаете этих мужчин, но я не про вас, по вам сразу видно, что вы – человек благородный и…

– Не обо мне сейчас. О Лиссе.

– Да, так она говорила, что, конечно, и обнимались они в пещерах во время охоты, он заманил, пройдоха эдакий, да вот и целовались немножко, но другие его попытки, ну, вы сами знаете, какие, она ни-ни, потому что она такая, Лисса, прочим парням она вообще чуть что и по морде…

На губах Эдэра сама собой расползлась довольная улыбка. Саро с напарником пялились на него ошарашенно, на всякий случай отойдя в сторонку. Эдэр хотел еще расспросить о матери и отце чумашки, но с другой стороны площади показалась пыхтящая туша в желтой тунике и красных шароварах.

– Жаль, нет больше Лиссандры, – опомнившись, соврал гигант. – А вон и твой хозяин торопится.

Увидев новую степницу возле Эдэра, Амос затряс в воздухе кулаками и прибавил шагу. Казалось, на них катится огненный шар с криками:

– Эй, эй! Оставь в покое мою наложницу! Я не позволю тебе забрать то, что мое по праву! Она моя, слышишь, моя! Отойди от нее, Эдэр, сейчас же!

Выждав, когда толстяк окажется поближе, Эдэр хохотнул:

– Ты подумай еще, Амос. Может, ну их, наложниц этих? Сам справишься?

– Не смей! По закону положено. Я взнос платил, – голос Амоса сорвался на визг, лицо его стало пунцовым.

– Нет, если взнос, то конечно, – забавлялся Эдэр. – Только не забудь тесемки на штанах развязать, прямо так не кидайся.

Амос замахнулся на ничего не понимающую степницу:

– А ты… ты, если будешь с чужими мужчинами разговаривать, я тебе плетей…

Он не договорил, сбитый с ног Эдэром. Тот в один миг спрыгнул с псидопса и, свалив толстяка в песок и солому, нанесенную ветром на бетон, навис над ним. Лицо Эдэра стало жестоким и грозным.