Дикторат - [25]

Ну-ка, что мы имеем? Воды в бутылках на полках стеллажа хоть завались; еды тоже. За дверцей – сад. Неплохо! Могла ли я представить такое еще вчера утром? Похоже, на свете «мертвым» живется веселее, чем живым? Я усмехнулась, взяла в руки тряпку и принялась стирать крошки со стола, продолжая удивляться этой обыденности после всех своих головокружительных приключений.

Тим возился над кастрюлькой, помешивая ложкой пыхтящую массу. Подумав о том, что в саду зазря пропадают ароматные ягоды, я отворила дверцу, сощурилась от яркого света. Не таясь, вышла. После сырости помещения солнце обдало жаром. Я сделала несколько шагов и обернулась на новое жилище. Когда убегала утром, так торопилась, что и не взглянула на него. Теперь можно рассмотреть все внимательнее. Увиденное меня изумило. То, что будет моим домом, даже на здание не тянуло. Стена с дверью уходила в огромную насыпь, буйно поросшую колосистой травой. На вершине холма, хорошенько приглядевшись, можно было различить в кустах широкую трубу. Наверное, через нее внутрь попадал воздух. Иначе мы бы давно задохнулись в этой кротовой норе.

Поодаль простирались каменные развалины чего-то здоровенного, хотя от былых построек остался фундамент и невысокие огрызки стен. Видимо, здесь землетрясения были особенно беспощадными, а потом руины почти целиком поглотила природа.

Что-то подобное по величине мы с ребятами находили за скалами, у самого Разлома. Шеске рассказывал прадед, будто прошлые люди использовали эти здания под завод. На заводах что-то делали, но кто его знает, что и зачем. Мне запомнилась ржавая труба в мой рост в разрезе, потому что Мусто со всей дури ударил по ней палкой, и громадина в две секунды осыпалась рыжей пылью. Во рту потом был такой же противный железный привкус, как сейчас, когда в моих руках зарождаются искры.

Ладно, пока поживу, как крот. Главное – живу. А там видно будет. Судя по размеру холма, под ним умещалась не одна комната, а много больше. Я повернула к саду и засмотрелась на черные с краснинкой бусины ягод. Интересно, какие они на вкус? Решив не экспериментировать, я направилась прямо к ограде – там ягоды большущие и сладкие, хоть язык проглоти. Надо спросить Тима, как они называются. Но не успела я сорвать парочку, сзади на меня кто-то набросился и придавил к земле.

– Тшш, – к моим губам прикоснулся тонкий палец мутанта.

Подняв глаза, я увидела встревоженную до чертиков физиономию и проследила за взглядом Тима. Вдали что-то двигалось. Проклятая глухота! Раньше я б такое не пропустила. Я вжалась в землю. Выглядывая из-за высокой травы, из-под ягод, дразнящих глянцевой спелостью и летними запахами, мы наблюдали, как прокатилась по лесному бездорожью кривобокая повозка коллектора. Чуть застряв в рытвине, она приостановилась. Ворчливый погонщик посмотрел в нашу сторону, но, видимо, не нашел ничего интересного в россыпи камней, в щербатых железных пластинах ограды и косой ржавой конструкции над заросшим садом. А потому повозился немного, пнул псидопса с руганью, и скрипучий рыдван опять тронулся.

Когда все затихло, Тим позволил мне подняться и сказал с укоризной:

– Лиссандра, ты должна быть осторожнее. Не знаю, как живут в ваших степях, но здесь все жестко. Ты рискуешь! И не только собой! Эдэр выдал тебя за мертвую, и если обнаружится, что солгал, оба без головы останетесь.

– Он начальник стражи и сын командо, – недоверчиво заметила я. – Ему ничего не будет.

– У командо еще два сына есть. Плохо ты знаешь глоссов. Казнят, и выберут другого, – вздохнул Тим.

– Сказки это! – хмыкнула я. – Так не бывает.

– Бывает, – мрачно буркнул Тим, – а если меня найдут, то нас троих на стадион выпустят… Да-да, и Эда тоже. Тем, кто укрывает преступников, грозит такое же наказание, как и нарушителям закона. Знаю не понаслышке.

До меня, наконец, дошло, что Тим не шутит. Мурашки пробежали по спине, и улыбка сошла с моих губ.

– Так что никому на глаза не показывайся. Пошли в дом, – велел Тим.

Только на пороге я решилась, наконец, произнести свои мысли вслух.

– Тим, – позвала его я. – Ну ты, допустим, Эдэру друг. Что-то там для него сделал… А я при чем? Почему он меня спас?

Парень лишь усмехнулся загадочно и бросился к печи, от которой потянуло горелой кашей.

Глава 9

Эдэр вошел в облезлое желто-синее здание под тремя гигантскими буквами IKE, нависающими над крышей. Судя по изогнутым ветрами конструкциям, была тут когда-то еще одна буква, но какая – неизвестно, и Эдэр об этом не задумывался.

Он взбежал по одной из узких дорожек с рифлеными железными ступенями. Рядом вела к залу суда широкая каменная лестница с неровными краями. По ней сновали простые жители мегаполиса, Эдэру не ровня. К тому же ему нравилось скользить рукой по гладкому массивному поручню. В голове мелькнула мысль: а если бы рифленая дорожка тоже включалась, как дыропол, что бы с ней стало, дотронься до поручней страшно испуганная чумашка? Представилось, как волосы у девчонки встали дыбом, а за ними вздыбились одна за одной ступеньки, загудели утробно и быстро-быстро покатились вверх. Эдэр едва заметно усмехнулся.

Оруны наверняка известили горожан о суде еще вчера. Чувствуя на себе множество взглядов, начальник стражи вел себя невозмутимо. Он перехватил пальцами узел своеобразного мешка и распрямил плечи. Эдэру было не привыкать к вниманию, но сейчас где-то под лопаткой ёрзал червячок беспокойства. Глоссы жаждали видеть обвиняемую девицу. Слыханное ли дело: новая наложница пыталась убить хозяина! Казнь обещала быть зрелищной, поэтому в суде уже собралось народу не меньше, чем в праздники возле стадиона.