Дикое сердце - [98]

— Дорогая, но это же чистое сумасшествие.

— Пусть так. Но я это чувствую. Если ты уйдешь, что-нибудь произойдет. Ты можешь никогда не вернуться назад.

— Я вернусь, — сказал он напряженным шепотом. И слова эти зазвенели в его голове эхом отдаленного прошлого.

Внезапно он понял. Когда-то они уже любили друг друга — невинно, но так же страстно, — и тогда его обещания развеялись в прах техасскими ветрами. Сейчас, наконец, они соединились, но в Эми еще жил страх потерять его. У Свифта забилось сердце, когда он опять лег рядом с нею и притянул ее к себе.

— Эми, послушай меня. Теперь уже ничто не в силах разъединить нас. Ничто. Я не позволю этому произойти. Кроме того, я пройду всего лишь вверх по улице. Это же на расстоянии крика.

Она теснее прижалась к нему, спрятав лицо у него на шее.

— А мне кажется, что это в сотне миль отсюда. Свифт вздохнул.

— Я не хочу, чтобы ты потеряла работу. Я знаю, что тзбе нужна эта надежность, по крайней мере на первое время.

— Еще больше мне нужен ты.

— Ты можешь иметь и то и другое. Мы теперь муж и жена, Эми. Ты знаешь это; я знаю это. И никто и ничто не сможет этого изменить. — Он коснулся губами ее макушки, приходя в восторг от шелковистых волос, тяжелой волной ниспадавших на его тело. — А с замужеством приходят и все те вещи, которых ты так боишься. Особенно в первый год или около того, пока ты будешь привыкать ко мне и заново узнавать, каков я на самом деле…

— Сейчас мне на все это наплевать. Произнося эти слова, Эми чувствовала, что на нее нашло какое-то мгновенное умопомрачение. Потом ей будет совсем не наплевать. И ничего с этим поделать было невозможно. Генри Мастере все-таки оставил свою отметину, хочется ей это признавать или нет.

Свифт закрыл глаза, зная, что шрамы в ее душе были слишком глубоки, чтобы они могли зарубцеваться после одной ночи любви. Ему очень хотелось бы, чтобы это было так, но он знал, что добиться этого будет нелегко.

— А мне не наплевать, — прошептал он. Он привлек ее к своей груди и взял в руки ее лицо. — Если ты потеряешь эту работу, то во всем будешь зависеть от меня, и рано или поздно это начнет грызть тебя.

— Но… — Эми не договорила, презирая себя, потому что то, что он сказал, было правдой.

Он прижал палец к ее губам.

— Никаких «но». Тебе вовсе незачем отказываться т всего, чтобы быть моей женой, Эми. Пусть все идет так, как шло до сих пор, пока не приедет священник.

Я каждый вечер буду приходить сюда на уроки. И может быть, смогу остаться у тебя на несколько ночей, но так, чтобы уйти до рассвета. Ничто теперь не сможет нас разъединить. Клянусь тебе.

Больше не споря, Эми позволила ему уйти. Но еще долго после его ухода она лежала в своей опустевшей постели, страстно желая, чтобы он был рядом, и ненавидя себя за то, что ее слабость так долго держала их врозь, и хуже того: держит и сейчас.

На следующий день после уроков Эми отправилась к Лоретте со своим обычным коротким визитом. К ее удивлению, оба: и Свифт, и Охотник — оказались дома, когда она вошла. Захваченная врасплох, Эми, закрыв за собой дверь, так и осталась стоять, не зная, как поздороваться со Свифтом после этой ночи.

— Ах, Эми, ты как раз поспела вовремя к черносмородиновому пирогу.

— Э-это звучит великолепно, — слабо проговорила Эми и сразу подумала о другом пироге, яблочном. Когда она встала сегодня утром, ни малейшего следа беспорядка в кухне не было. Свифт все убрал, пока она спала.

Ее взгляд встретился с его. Воспоминания прошедшей ночи встали перед ней. Она опустила глаза, чувствуя, что теряет самообладание. Все в нем напоминало ей о том, что было, даже его рубашка, которая всего несколько часов назад касалась ее обнаженной груди.

Краска бросилась в лицо Эми, даже пробор в волосах покраснел, и Свифт прекрасно знал, что Охотник и Лоретта тоже не могли этого не заметить. Ему стало смешно, и он улыбнулся ей. Нежная, дорогая Эми в своем строгом школьном платье, с роскошными волосами, уложенными в тугую корону кос вокруг головы! Для нее в эту минуту их занятия любовью прошлой ночью казались настоящим скандалом.

Но он подумал, сколь своевременным на самом деле было их слияние. Он видел, как разглаживались шрамы в ее душе, когда он по-настоящему любил ее сегодня. Но если она будет так краснеть каждый раз после этого, всему городу станет ясно, чем она занимается ночами.

Стараясь сделать вид, что ничего не происходит, Свифт потер руки.

— Давай, тащи сюда свой пирог, Лоретта. Я так голоден, что у меня дрожат ноги.

Попытка обернуть все в шутку кончилась неудачей. Лоретта приросла к месту, не сводя взгляда с Эми, а Эми с каждой секундой краснела все больше. Охотник же, вместо того чтобы смотреть на нее, обратил свои темно-голубые глаза на Свифта, вопросительно подняв брови. Когда их глаза встретились, губы Охотника искривила понимающая улыбка. Он взглянул на Эми.

— Эми, дорогая, что-нибудь случилось? — спросила Лоретта.

Глаза у Эми, еще более голубые на пылающем лице, казалось, стали больше, чем тарелки для пирога, стоявшие на столе. Свифт чуть не застонал.

— Н-нет, ничего, — пискнула она, что явно было самой большой ложью, которую ей приходилось произносить в жизни. — П-почему ты спрашиваешь?