Дикий огонь в его руках - [5]

Изношенные светло-коричневые ботинки и белая бандана говорили о том, что мальчик совсем не имел чувства стиля. У него были темные глаза, короткие светлые, почти белые волосы под шляпой и детское лицо. Еще один малый, у которого еще даже волосы на лице не выросли, но зато он уже с револьвером на бедре. Им что нравится насилие в таком юном возрасте?

Но этот, казалось, любил жизнь. Диган видел это в его выражении лица, когда тот садился на коня, и чувствовал это, когда мальчик смеялся, пока мчался прочь. Ночка с миловидной женщиной сможет кого угодно сделать счастливым, предположил Диган, или же юношеская любовь. Но все эти мысли быстро вылетели из головы, когда он увидел плакат, на котором был изображен человек, находящийся в розыске.

Он видел его и раньше, просто не обратил внимания. Тот, кто нарисовал плакат, должен был знать преступника очень хорошо, потому что сходство было просто неимоверное.

Преступник посещает бордель, напротив которого висит плакат с его изображением, предлагающий тысячу долларов тому, кто его поймает? Диган покачал головой. Мальчишки теперь слишком уж смелые. Но это не его дело. Дигана можно было нанять, но он не собирался делать работу шерифа за него.

Диган взял пустой стакан и, отправившись обратно в салун, остановился в баре.

Единственный клиент спал, опустив голову на стол. Диган даже не остановился бы в салуне, если бы не ехал всю ночь, чтобы добраться до Хелены. И салун не был тем местом, которое было открыто в столь ранний час. Ему не нравилось ночевать в пустыне, он делал это лишь когда был слишком далеко от города. Он не любил путешествовать ночью, но он не был достаточно уставший, чтобы остановиться прошлой ночью на ночлег в пустыне, а мысль о кровати и горячей ванне помогала ему двигаться дальше.

— Я возьму лучшую бутылку и тряпку для сапог.

Бармен показал на тряпку возле дверей, но что касалось бутылки — ее надо было поискать. Когда он вернулся, то сказал неуверенно:

— Мне следует предупредить Вас, у нас есть закон, запрещающий распивать напитки на улице.

— Я и не планировал, — ответил Диган, расплатившись, а затем добавил. — Я не считаю, что Ваше крыльцо — улица.

— Справедливо, — сказал бармен и расслабился, ведь Диган не обиделся.

— Где лучший отель в городе?

— Он, возможно, даже станет международным. Большой кирпичный дом, который трудно пропустить, если Вы направляетесь в город. Вы заехали к нам просто так?

Диган не ответил. Его раздражало то, что один вопрос превращается в допрос. Он понимал, что это была нервная реакция запуганных людей, которые надеялись, что если он будет говорить, то не будет стрелять. Он забрал бутылку и направился к двери.

Бармен окликнул его:

— Вы можете пойти к нашему шерифу, если ищете работу, мистер. Люди идут со своими проблемами к нему, но у него не всегда есть время, чтобы помочь им всем, даже с восемью заместителями. Это большой город. Многие не против нанять стрелка, если Вы таковым являетесь.

Диган коснулся своей широкополой шляпы на прощание, но продолжил идти. Он не искал работу, нет. Он заработал достаточно денег на Западе, чтобы уйти в отставку и безбедно прожить следующие десять лет, если захочет, конечно. Но для чего? Его готовили унаследовать империю, но он отказался от всего и ушел.

Этот город слишком большой, понял Диган, продолжая свой путь через него. Он предпочитал небольшие города, где можно увидеть опасность за милю. Здесь ему нужна лишь ванна, кровать и еда, прежде чем продолжить свою дорогу в Калифорнию, куда он и направлялся, когда Закери Каллахан встретил его и предложил столько денег, что он просто-напросто не смог отказаться. И за что? Лишь для поддержания мира несколько недель.

Это не первый раз, когда ему переплачивали. Вообще-то подобное происходило почти всегда. Это было одним из преимуществ наличия определенной репутации, идущей впереди него. Еще одним плюсом его сложившейся репутации было то, что он мог выполнить любую работу без кровопролития.

Когда-то он сильно переживал, что люди так боятся его. Он пробовал внушать им, что они не должны бояться его. Но это продолжалось недолго: когда они впервые видели, как он вытаскивает своей пистолет, то забывали обо всем. И крайне редко он мог пройти через город, где ему этого делать не приходилось, ведь люди сразу же узнавали, кто он такой. Так что он перестал быть общительным, перестал говорить с людьми, если этого не требовалось, перестал называть свое имя. Черт, когда они узнавали его имя, то всё сразу менялось. Он не мог даже зайти нормально в банк! Ведь все сразу же поднимали руки вверх, бросая всё на пол, решив, что их пришли грабить. Теперь его это лишь немного раздражало. Может быть, пришло время вернуться на Восток, но только не домой.

Диган нашел отель достаточно легко, не ожидая встретить здесь кого-то знакомого.

— Какие люди! Глазам своим не верю! Диган Грант!

Диган вздрогнул, услышав свое имя.

— Тише! — сказал он и повернулся.

Увидев того, кто говорил, Диган улыбнулся. У него не было так уж много друзей на Западе, но Джон Хейс был одним из них. Джону было около сорока лет, но Диган встретил его вскоре после того, как приехал на Запад пять лет назад.