Дикий хмель - [27]

Прошли с километр и, прежде чем повернуть, могли пройти еще столько, как вдруг в мутно-серой ложбине, возникшей на секунду между двумя волнами, я увидела голову человека. Море штормило так здорово, что о добровольном купании нельзя было и думать. Однако в течение целого мгновения я наблюдала что-то круглое, черное, очень похожее на голову человека, усталого, неспособного приподнять над волной даже свое лицо.

— Человек! — я, кажется, толкнула Люську. — Человек! Там человек!

Мы остановились. И минуты три смотрели на мутное море. Смотрели так напряженно и пристально, что у меня закружилась голова. Я прикрыла глаза ладонью... А когда открыла их, то вновь увидела что-то черное и круглое. Оно, покачиваясь, плыло на хребте пологой волны. И я поняла, что это не человек. И догадка осенила меня:

— Мина!

Разумеется, ни Люська, ни я никогда в жизни не видели настоящую морскую мину. Но мы очень любили кино. И охотно смотрели фильмы в кинотеатрах и по телевизору. Конечно, когда-то в каких-то фильмах про моряков нам и довелось это круглое, рогатое чудовище увидеть...

Переваливаясь с волны на волну, оно медленно приближалось к берегу.

Ох, ох, — вздыхали волны, и брызги летели вверх белые и мелкие. Стенка была подмочена не только с самого края. В двух-трех местах пена докатывалась до скамеек.

Подумалось: «Через какое-то время мина ударится о стенку. Над стенкой в десяти — пятнадцати метрах пролегает железная дорога. Если произойдет взрыв...»

— Бежим! Надо сказать кому-то про мину.

Сняв шлепки, подгоняемые и страхом, и ветром, и брызгами, мы побежали что было сил назад, к пляжу...

— Вот это кросс!

Мужчин было двое. Молодые. Примерно одного роста. Очень похоже одетые. Один, кажется, был грузин. Другой — светлый, курносый.

Фразу произнес грузин. Я посмотрела на мужчин. Они не внушали мне никакого доверия. И взгляды у них были игривые, несерьезные. Но кроме нас, четверых, никого больше на пляже не было. И я сказала:

— Там мина!

И показала рукой на стенку.

— Может, дельфин, — улыбнулся грузин.

— Вы шутите неумно, — я произнесла слова резко и даже зло.

Грузин покраснел. Второй, светловолосый, хлопнул его по плечу:

— В такой шторм дельфины не станут приближаться к стенке. Пойдем посмотрим, Демна.

— Идите к пятой раздевалке, — сказала Люська, до этого молча разглядывавшая мужчин.

— Все ясно, — светловолосый задержал на Люське свой взгляд. — Напротив пятой раздевалки.

— Смотрите не заблудитесь.

— Приложим усилия... А к вам, девочки, просьба. Если вы, конечно, не очень торопитесь. Постойте здесь до нашего возвращения и никого не пускайте на стенку. Вдруг и правда мина.

Люська сказала:

— Круглое и темное там плавало точно.

— Круглое и темное, — бодро повторил светловолосый и торопливо пошел вслед, за товарищем.

— Ну, как кадры? — спросила Люська.

Я возмутилась:

— Прекрати. Иначе я сейчас уйду...

— Сейчас польет дождь. Уйти ты можешь только в наш сарай. А там очень скучно...

— Пусть лучше сарай, чем такие знакомства.

Люська ответила спокойно, будто ее совсем не обидел мой тон. А может, и вправду не обидел.

— От тебя никто ничего не требует. Веди себя скромнее...

Со стороны висячего моста через сквер бежали пограничники. Лейтенант — в фуражке с ремешком через подбородок — крикнул:

— Девушки, немедленно бегом за мост.

Солдаты дышали тяжело, топали сапогами, продавливая следы в сыпучем песке.

Вода в речке по-прежнему была спокойной и зеленой, как листья. Не верилось, что рядом бушевало море.

Возле рынка, справа от входа, на голубой стене сапожной мастерской висели клетки с канарейками и волнистыми попугаями. Тут же мужчина в сильно поношенном армейском обмундировании танцевал цыганочку под собственный аккомпанемент. Голосил тонко и немного гнусаво:

— Тили-тили, тили-тили...

Лицо у него было не пьяное, а больше ненормальное. Иногда он хлопал в ладоши, иногда поднимал руки и странно шевелил пальцами, словно пытался нащупать что-то.

— Местный дурачок Тихонравов, — услышала я за спиной мужской голос. Повернулась. Мужчины, которых мы встретили на пляже, нагнали нас. Светловолосый коснулся моего локтя:

— Можно было не волноваться. Пограничники все время наблюдают за морем.

— Это хорошо, — сказала я и высвободила руку.

Люська спросила:

— Откуда она взялась?

— Надо полагать, что это старая мина, поставленная нами или немцами во время войны. Сегодня ее сорвало штормом.

— Через столько лет?

— Не имеет значения. Если мина забыта и не вытралена, рано или поздно она о себе заявит.

Люська не унималась:

— Ее выловят?

— Не думаю. Скорее всего, расстреляют.

— Это страшно, — сказала Люська.

— Есть вещи и пострашнее, — мрачно сказал грузин.

Люська посмотрела на него с опасением.

...Мы не увидели водяного столба, широкого и грязного, взмывшего над морем, но услышали взрыв, раскатистый, словно крик. Лихорадочно задрожали деревья. И стекла в доме напротив задребезжали нехорошо. Женщина, шедшая с рынка, остановилась в изумлении. Казалось, даже петрушка в ее корзине ожила, зашевелила листьями. Женщина сказала:

— О боже!

Светловолосый ответил:

— Бог ни при чем.

Я улыбнулась.

Он спросил:

— Как вас зовут? — Наташа.

— Я так и думал, — по Люськиным понятиям он явно «кадрил» меня.