Дикие лошади - [31]

Бетти дрожала, по ее щекам катились слезы.

— Я пришла посмотреть, приготовила ли она себе что-нибудь поесть. Она совсем не заботится о себе теперь, когда Валентина нет. Я вошла через заднюю дверь в кухню и увидела разгром… Это ужасно… Я нашла ее истекающей кровью на полу в коридоре, и думала, что она мертва… Я позвонила доктору Джиллу, потому что его номер был записан прямо возле телефона в кухне, и он вызвал полицию и санитаров… Они перенесли ее в спальню. Вы думаете, с ней будет все в порядке? — Ее трясло от переживаний. — Она не должна умереть. Кто мог сделать это?

Я представлял и ставил в фильмах сцены столь же ужасные и даже куда хуже, но кровь, которую мы использовали, чаще всего была губной помадой, растворенной в масле, чтобы она была липкой, а кишки делались из надутой шкурки для сосисок, смертный пот наносился на загримированные сероватой краской лица через распылитель.

Пришли еще люди — видимо, полицейские в штатском. Бетти и я переместились в гостиную Доротеи, где царил такой же, как и в остальных комнатах, беспорядок.

— Кто мог сделать это? — в оцепенении повторяла Бетти. — Зачем кому-либо делать это?

— У нее было что-нибудь ценное? — спросил я.

— Конечно, нет. Просто ее мелкие побрякушки. Безделицы, сувениры. Они порвали даже свадебное фото ее и Билла. Как они могли? — Она подняла обломки рамки, плача от боли, причиненной ее подруге. — И ее прелестная розовая ваза… Она любила эту вазу.

Я уставился на розовые осколки, потом опустился на одно колено и безрезультатно обшарил ковер вокруг них.

«Я положила ключ в розовую вазу в моей гостиной».

Голос Доротеи отчетливо звучал в моей памяти. Ключ от кабинета Валентина, запертого ею, чтобы не дать ее сыну Полу забрать книги.

Яростно, но беззвучно ругаясь, я прошел по коридору и распахнул приоткрытую дверь кабинета. Ключ был в замке. Святая святых Валентина была разгромлена, как и весь остальной дом; все, что можно было разбить, было разбито, все мягкое распорото, все фотографии уничтожены.

Все книги исчезли.

Я открыл стенной шкаф, где, как я знал, Валентин хранил папки, содержащие статьи, которые он писал для газет.

Все полки были пусты.

Бетти, дрожа, коснулась моего локтя и сказала:

— Доротея говорила мне, что Валентин хотел оставить свои книги вам. Куда они исчезли?

Спросите у Пола, автоматически подумал я. Но он не мог нанести такие раны своей матери. Напыщенный, несдержанный человек — верно, но не способный на такую жестокость.

Я спросил Бетти:

— Где Пол, ее сын?

— Ох, дорогой! Он вчера уехал домой. Он не знал… И я не знаю его номера… — Она всхлипнула. — Я не могу вынести это.

— Успокойтесь, — сказал я. — Присядьте. Я найду его номер. Я принесу вам чай. Где ваш муж?

— Играет в кегли до ночи… в пивной.

— В какой пивной?

— Ох, дорогой… В «Драконе».

Все по порядку, думал я, направляясь на кухню. Горячий сладкий чай многих спасал от шока. Никто из представителей властей не остановил меня, хотя казалось, что маленький домик кишит ими. Я принес Бетти чашку на блюдце; она вцепилась в них обеими руками, по-прежнему сидя в кабинете Валентина.

По счастью, телефонная книга старика осталась целой, я нашел там номер «Дракона» и помешал мужу Бетти набрать двадцать очков, попросив его быстро прийти домой. Затем я поискал номер Пола и обнаружил его на полях блокнота, лежащего у параллельного телефона в кухне.

Пол ответил, и я слушал его неприятный голос, успокаиваясь. Если он был дома в Суррее, то он не мог напасть на свою мать, находящуюся в Ньюмаркете, в сотне миль от него, а ведь ее раны были нанесены недавно и еще кровоточили. Если даже она выживет, то вряд ли оправится от потрясения, если на нее напал собственный сын.

Голос Пола звучал потрясенно, как и должно было быть. Он объявил, что выезжает немедленно.

— Я не знаю, в какую больницу они отправят ее, — сказал я.

— Она умрет? — перебил он меня.

— Как я говорил вам, я не знаю. Подождите немного, я попрошу доктора Джилла поговорить с вами.

— Бесполезный человек!

— Не кладите трубку, — произнес я. — Ждите.

Я вышел из кухни и обнаружил, что мужчины в штатском начали наносить на различные предметы порошок с целью обнаружения отпечатков пальцев. Я не решался идти дальше, но тут дверь спальни Доротеи открылась и женщина в форме позвала мужчин помочь выкатить носилки.

Я обратился к ней:

— Сын миссис Паннир у телефона. Вы не можете позвать доктора Джилла, чтобы он поговорил с ним?

Она рассеянно посмотрела на меня и скрылась в комнате Доротеи вместе с санитарами, но, видимо, мои слова она все же передала, потому что Робби Джилл почти сразу же открыл дверь снова и спросил меня, действительно ли Пол на линии.

— Да, — подтвердил я. — Он ждет разговора с вами.

— Скажите ему, что я скоро подойду.

Я передал это Полу. Он был недоволен и нетерпелив. Я велел ему подождать и снова отошел от телефона. Сердясь и тревожась за Доротею и сожалея о пропавших книгах, я был не в состоянии говорить с Полом. Я не мог даже сочувствовать ему. Я был уверен, что не получу книги обратно, пока не привлеку его к суду, но даже при этом условии у меня нет списка того, что было украдено.