Дикие - [59]

Почувствовав себя в относительной безопасности и немного отдышавшись, они вновь удивленно переглянулись.

— Во! — воскликнул Никита, первым нарушив тишину, и сел на лавку, ибо колени его сделались ватными.

— Это все его проделки! — и указал пальцем на дверь.

— Ясное дело, что его! — тут же подтвердил Иван. — А вы мне не поверили, что он был без усов и бороды.

— Да, как же это так можно? — заикаясь, спросил у Никиты Афанасий Серебренников.

— Да, кто ж его знает! — ответил тот, потирая от волнения руки. — Я же говорил вам, что он какой-то странный.

Слышь, Афонька, подай-ка воды дедушке. — Обратился к подьячему Прохор Семенов, отпустив, наконец, дверную скобу и усаживаясь на скамейку рядом с Никитой.

— И чего ж нам теперь с ним делать, а? — задался вопросом Иван Головинов, поочередно окидывая взглядом едва отдышавшихся людей.

Все молчали, вопросительно глядя друг на друга, и в наступившей тревожной тишине было слышно только, как нервно глотает воду дед Прохор.

Однако долго хранить молчание им не пришлось. Через минуту отворилась входная дверь, заставив вздрогнуть от испуга напряженных работников Приказа тайных дел, которые все как один ждали теперь подвоха с любой стороны, и на пороге появился молодой шустрый подьячий Андрей Краюшкин, который отсутствовал в приказе все это время.

— Ну, вот, Иван Степанович! — с ходу принялся докладывать он к Ивану Головинову, под начало к которому был приставлен. — Депешу я доставил! А купца того треклятого, так и не дождался ноне, потому, как баба его сообщила, что он может и до ночи задержится.

Иван Головинов молча уставился на своего подчиненного, и в голове его уже начал созревать авантюрный план.

— Молодец, Андрюша! — тут же похвалил он подьячего. — Ты ноне особливо шустер. Это ж надо, уже в трех местах побывал! А теперь, слышь, сходи, мил друг, в трапезную, да отведи арестанта, что там сидит в темную, да запри его с двух сторон, понял?

Молодой человек покорно кивнул, но не кинулся сей же час выполнять приказ начальника, а полюбопытствовал.

— А чего это тот арестант в трапезной очутился?

Иван Головинов, не ожидая такого вопроса, замолчал на короткое время, обдумывая ответ, чтобы, не дай Бог, не насторожить своего подчиненного.

— Да, Ванька вон двери перепутал, да доставил его туда вместо темной. — Кивнул он на стрельца. — А он, паршивец, там взял, да и заснул.

— Заснул? — удивился Андрей.

— Ага! Прямо на лавке. — Подтвердил Иван, все еще поглядывающий на окружающих ошалевшими глазами.

Никита ткнул Ивана в бок и строго на него взглянул, дабы тот больше не смел рта открывать, коли его никто ни о чем не спрашивал.

— А, чего ж вы сами-то до сей поры его в темную не спровадили, коль узнали, что он спит в трапезной? — удивился Андрей. — Послали бы вон, Афанасия, или меня дожидались? — и шутливо ухмыльнулся.

— Иди, ужо! — строго прикрикнул на Андрея Иван Головинов. — Ишь, похвалили его, а он туда же, уже и развольничался. Афанасию другое задание дадено, попуще твоего! Иди ужо!

Андрей, смело открыв дверь, направился в трапезную.

Он вошел в горницу и тут же увидел молодого крестьянина, вольготно расположившегося на лавке, закинувшего ногу на ногу.

А, ну, вставай, давай! — громогласно крикнул он, и вмиг очутившись возле арестанта, подхватил его калиги и котомку, швырнув все это в темную.

Алексей взглянул на него с любопытством, но не узнал в нем никого из своих недавних посетителей.

— А, новенького послали. — Лениво позевывая, сказал он. — Ну, что ж, хорошо!

Потом нехотя встал с лавки, решив пока не конфликтовать.

— Хоть бы воды дали или чего-нибудь поесть принесли, в животе целая революция!

— Чего это ты там сказываешь? — окинув крестьянина высокомерным взглядом, спросил подьячий, ничего не поняв из его речи — А, ну-ка, отправляйся ужо следом за своими пожитками.

— Хлеба, говорю, принеси и воды! — требовательно крикнул Алексей, обозлившись, — а то никуда с места не сдвинусь.

— Чего?! — возмущенно воскликнул Андрей. — Да я тебя сейчас как тыкну посильней, ты не только с места не сдвинешься, а побежишь со всех ног, куда тебя посылают! — он выхватил из-за пояса что-то наподобие небольшого штыка с серебряной рукояткой, и тут же приставил его к спине Алексея.

— Дикарь ненормальный! — воскликнул тот, однако тут же встал с лавки и отправился в темную.

Молодой подьячий закрыл за ним дверь на задвижку и, как ни в чем не бывало, снова отправился в приемную.

Появившись на пороге, он с удивлением отметил, что все находящиеся там с интересом на него уставились.

— Ну, чего? — спросил Иван Головинов. — Отвел?

— Отвел! — с готовностью ответил молодой человек.

— И, что же он?

— Он? — не понял Андрей и удивленно посмотрел на своего начальника.

— Он ничего не говорил, не сопротивлялся? — пытливо продолжал выведывать у него дьяк.

— Ну, немного посопротивлялся, а потом и пошел.

И Андрей, ощущая на себе любопытные, сверлящие его насквозь взгляды окружающих, сопровождаемые небывалой в этом людном помещении тишиной, начал вдруг понимать, что здесь происходит что-то неладное.

— Да, что это за арестант-то такой? — громко спросил он, обращаясь к сослуживцам.