Дикие цветы - [158]

С кладбища открывался вид на море, тонкую голубую ленту, белизну Биллз-Пойнт вдали. Это была частная служба, только близкие родственники, хотя приехал и дядя Берти, с которого сдули пыль и которому разрешили приехать. Он продекламировал:

Я — существо редчайшей из пород.

В моих владеньях — лето круглый год[250],

— ибо, по его словам, Алтея как Королева Фей была окружена поклонниками и никогда не чувствовала себя более счастливой, чем купаясь в теплых лучах одобрения и восхищения.

Бен и Корд организовали поминки в последнее воскресенье августа, приходящееся на банковский день, хотя на самом деле заслуга по подготовке мероприятия легла в основном на плечи Лорен. Корд, приехав в субботу на помощь, с удивлением обнаружила три башни из стульев на крыльце, два стола на песке рядом и молодого человека, забравшегося на стремянку и прикрепляющего нити китайских фонарей к фасаду и крыше. Над дверью в почетном месте висел ангел на новом крючке и улыбался им.

— Паб, что вниз по улице, готовит еду, — сказала Лорен. — Большие тарелки с бутербродами и салатами, а еще у меня есть парень, который приносит местный хлеб и крабов для крабовых рулетов. И вот еще что… — Она указала на три свернутых коврика в холщовом мешке. — Я подумала, что люди могли бы устроиться на песке перед домом, или, может быть, мы все могли бы пойти на пляж или даже к пляжному домику, раз уж теперь мы решили его снести, и сказать несколько слов… — Она замолчала, улыбаясь Бену. — Почему вы смеетесь?

— Думаю, маме не хотелось бы, чтобы люди, которые соберутся здесь, грустили, — сказал он, обнимая Лорен и целуя ее в пепельно-белокурую макушку. — Или говорили о своих чувствах.

— К тому же она никогда не ходила на пляж, если была такая возможность, — добавила Корд. — Она всегда оставалась здесь, на крыльце, с напитком и в солнечных очках.

— С ногами на столе и сценарием в руках.

— Да, да, или с «Поющими в терновнике»[251], или Ф. Д. Джеймс[252], или еще чем-то в этом роде. Она была фантастически ленива, и с нами обычно возился папа.

— Он научил нас плавать, играть в лапту и правильно прятаться в прятки. Корди, помнишь, в тот раз он рассказал нам историю о призраке молодой леди, любимый которой пропал, и она блуждает по переулкам, разыскивая его, и Мадс обернула волосы вокруг головы, потому что испугалась, и они так запутались, что нам чуть было не пришлось их отрезать?

— Да, волосы Мадс доставляли ей немало неприятностей, — сказала Корд.

— Как это? — спросила Лорен, потуже сворачивая коврик.

— Они были очень и очень длинные, и она использовала их как щит. Она жевала их, покрывала себя ими, крутила их… И спала, завернувшись в них словно в плащ, верно?

Бен кивнул.

— Правда? Совсем как Эмили!

— Я раньше не замечала, — сказала Корд. — Но ты прав. Конечно, она тоже это делает.

— А Айрис скручивает волосы в крошечные клубочки, как Бен. Это очень мило, — добавила Лорен.

— Но… — начала Корд, а затем остановилась. Возможно, так все и было. Возможно. Так много «возможно», и они никогда не узнают правды, кроме той, что они снова здесь вместе.

— Это будет хорошая вечеринка, верно? — сказала Корд.

— Конечно, — ответила Лорен. — Твою маму так любили. Согласились прийти все, кого мы пригласили.

Корд повернулась к брату.

— Но не захотят ли люди знать, что случилось… Почему мы так долго здесь не появлялись…

Бен не ответил.

— Знаете что, — сказала Лорен. — Я думаю, нужно просто сказать правду. Сказать, что вы были не так близки в течение нескольких лет, но перед смертью леди Уайлд помирились. Людям все это не так интересно, как кажется. Они просто выслушают объяснение, которое имеет смысл, а потом продолжат есть и пить. Скажите им правду.

— Правду… — повторила Корд и отвернулась от обоих, чтобы они не увидели ее улыбки, потому что как она могла им сказать? — Версию правды.

На вечеринку в память об Алтее пришли четверо людей, ухаживавших за ней в Дрифтвуде, принеся водку и добавив немалую толику озорства происходящему. Пришли и Ян из деревни, и дочь миссис Гейдж, захватившая с собой троих детей, и новый викарий с женой.

— Очень приятно находиться здесь, — сказал преподобный Джеймс. Бывший коммерсант из города, крепкий, активный человек, который нашел Бога, он рано вышел на пенсию и был рукоположен несколько лет назад.

— Я бегал по пляжу и гадал, кому принадлежит этот дом, — рассказал он. — Потом я услышал рассказы старых деревенских жителей о Боски и о знаменитых Диких Цветах, и мне стало жаль, что никто больше тут не живет.

Корд предложила ему рулет с колбасой.

— Мы не приезжали сюда несколько лет. После смерти моего отца все было довольно сложно по разным причинам.

— Я слышал что-то такое, — сказал викарий, и его длинное аскетическое лицо приняло задумчивое выражение. — Вот что я собирался рассказать вам и вашему брату после похорон вашей матери. Актерский дебют вашего отца состоялся в саду у викария. Вы знали это?

— Нет, — ответила Корд. — Что это была за роль?

— Забавно, но «Сон в летнюю ночь». Он играл Боттома. Комедийная роль, довольно необычная, чтобы дать ее четырнадцатилетнему пареньку, верно? Но я полагаю, это было во время войны. Тогдашний викарий был замечательным человеком. Он опекал твоего отца после того, как его тетя ушла, и оплатил его обучение в театральной школе. Он сделал много фотографий пьес и жизни в деревне — на одной из них твой отец с девочкой, которая играла Титанию, очень миленькой… И есть еще одна потрясающая, где все они лежат на земле, а «Мессершмитт» пролетает прямо над сценой во время репетиции.